Песнь ветра и тьмы
Шрифт:
Астрид удивленно уставилась на него - и до сих пор молчал, стервец!
«А, ну да, кто-то вздумал поплакаться», - едко напомнила она сама себе.
– И кто же?
Со скорбным вздохом этот поганец поставил бокал и, поднявшись с места, прошествовал в сторону окна.
– Не сегодня, крошка.
Астрид едва успела поймать его за руку и дернуть, разворачивая к себе.
– В смысле - не сегодня? Это важно, Кэрт!
– Ну скажу я, и что ты сделаешь? Побежишь в Бюро, сверкая алым мундиром? Это очень хреновая идея, Астрид, тем более что я даже не смогу проследить, чтобы ты ненароком не убилась об кого-нибудь, - он состроил преувеличенно грозную физиономию и погрозил пальцем.
– Работенка у меня наметилась. Вернусь послезавтра, будем вместе играться в детективное расследование.
– Хочешь, подарочек с юга привезу? Нет? А всё равно привезу. Так что веди себя хорошо!
И, напоследок подмигнув оторопевшей от такой наглости Астрид, несносный кошак-переросток как ни в чём не бывало сиганул за окно. Она едва подавила желание выскочить вслед за ним, чтобы навалять как следует за все эти ужимки. Но в последний момент всё же вспомнила, что она, на минуточку, взрослая, воспитанная мать двоих котов и вообще офицер полиции.
К тому же, как ни печально признавать, клятый ассасин прав: без него соваться ко всякой шушере - всё равно что слить дело. Да и лимит глупостей в этом месяце исчерпан: бродить по сомнительным местам вроде гильдейской таверны или гильдейских же осведомителей стоит с соответствующей компанией. Ну или с кем-то вроде Киары Блэр или Рангрид Фалько, но где ж их взять в Аэльбране? Даже если она сможет выбить признание из осведомителя, или вовсе засадит в тюрьму за преступные связи, то спугнет похитителей. А этого никак нельзя допустить, если она хочет найти детей живыми и желательно здоровыми.
Астрид - в который уже раз!
– тяжко вздохнула и оглянулась на своих котов, разочарованно глядящих на окно.
– Буду вести себя хорошо. Так ему и передайте!
Глава 9
– Нет, мама! В сотый раз повторяю: я не собираюсь замуж в обозримом тысячелетии! Тем более за Олафа!
– Сын ярла, красавец, шесть с половиной футов роста, дом свой на днях достроил! Чем не идеальная партия!
Разговор этот, а точнее - настойчивая попытка заставить Астрид второй раз наступить на грабли замужества, продолжался уже час. За это время она успела пожалеть, что ей вообще взбрело в голову купить парные зеркала для связи с родным домом - последнее достижение магической науки в итоге оказалось орудием пытки с лицом дорогой матушки и её же молодецки громким голосом. Мадам Эдла восседала на своем кресле, словно на троне, и всем видом демонстрировала, как она недовольна непослушной дочерью. Двадцать восемь лет - и не замужем! Невиданная наглость для девицы из солхельмской деревни. (Не важно, что по островным меркам Воронья Скала - крупный город и столица холда. Еще более не важно, что план «выйти замуж до тридцати» Астрид уже выполнила.)
Пожалуй, дорогой матушке стоит поблагодарить богов за светлую дочь. За годы соседства и дружбы с Шелли Эрдланг Астрид успела достаточно хорошо выучить её на диво богатый арсенал проклятий. И сейчас очень близка к тому, чтобы пустить его в ход.
На колени запрыгнул Фьял, явно возмущенный тем, что в его доме кто-то орет (помимо него с Янси), и осуждающе уставился в зеркало, помахивая пушистым хвостом. Астрид запустила пальцы в серо-белую шерсть и ответила матери уже спокойнее:
– Тем, что это почти инцест.
Олаф, сын грозного ярла Вороньей скалы, несмотря на все свои достоинства, в глазах Астрид был сексуален даже меньше, чем старый хрыч Гуннар. Поженить их пытались едва ли не с рождения, но их желания сильно расходились с матримониальными планами дорогих родителей. Сначала куда интереснее было вместе таскать сладости из храма Дехейры, потом - носиться по лесам за зайцами, а когда Астрид исполнилось тринадцать, она и вовсе укатила в Иленгард, познавать магическую науку. Олаф, на наличие у которого дара никто не рассчитывал, присоединился к ней через два года, поступив на лекарский факультет, что совершенно не вязалось с грозной внешностью. Вместо напарника по охоте стал собутыльником во время студенческих пьянок, да только в мужья по-прежнему не годился - ибо, как выяснилось, к девицам Олаф равнодушен. Да и
– Не говори глупостей! Во-первых, вы не родственники...
«А во-вторых, Олафу интересны штаны, а не юбки», - хотела было ляпнуть Астрид, но вовремя прикусила язык - раскрывать чужие тайны не стоило. Судя по продолжающимся попыткам обженить их, о сексуальных предпочтениях сына ярл Бьорн не знает.
– ...во-вторых, сама подумай: породниться с ярлом!
– тем временем распалялась матушка, ловко переплетая толстенную косу.
– Ну хорошо, не хочешь за Олафа, так Кодлак и Рагнар еще не женаты!
– Хорошего парня Кодлаком не назовут!
– Вранье. Кодлак - добрейшей души человек. Один минус - носит жутчайшую бороду, на которые у Астрид аллергия со времен замужества.
– А Рагнару вообще только семнадцать стукнуло, что я с ним делать буду?
– Перед лавочницами красоваться! Что отхватила молодого, красивого, с приданым! Нет, Олаф, конечно, получше будет, маг опять же, детки сильные пойдут...
– О Двенадцать, за что мне это?!..
– ...всё получше этого твоего!..
Саида матушка не любила. Астрид с недавних пор тоже, хотя замуж выходила, будучи влюбленной в красавца-шафрийца из престижной фракции заклинателей. Не до безумия, но муженек был щедр на подарки и знаки внимания, хорош собой, имел подвешенный язык, да и бородку свою дурацкую подстригал регулярно, отчего больше напоминал не зажравшегося шафрийского рабовладельца, а скорее персонажа с обложки дамских романов. Повадками и медовым голосом тоже - ровно до тех пор, пока Астрид не переступила порог его дома.
Принц с обложки оказался маменькиным сынком, ничуть не стеснявшимся взваливать на неё все домашние обязанности. Получалось у него, разумеется, не очень - неизменный топор в гостиной упрямо напоминал о свободолюбивости северянок. Терпение лопнуло меньше чем через полгода совместной жизни, сразу после того, как Саид решил, что хватит с Астрид беготни за преступностью - хозяйство, дети и никаких котиков.
Собирать нехитрый скарб и съезжать на другой конец Иленгарда надо было, еще когда он завел песню, что неплохо бы избавиться от её котов. Фьяла и Янси, несмотря на их вредный характер, она любила искренне (и, честно сказать, куда сильнее, чем мужа). Но тогда просто от души обматерила супруга, и тот даже не стал заикаться о том, как неприлично знать подобные словечки (сильно помог топор, висевший в опасной близости от места ссоры). Коты за себя тоже отомстили, на следующий же день разодрав дорогущие занавески и диван, и с удовольствием пометив его любимые туфли. За что получили лучший кусок мяса, какое Астрид только нашла в Иленгарде.
Чистоплюй Саид в ответ на это только молча скрипнул зубами, преподнес ей очередной вычурный золотой гарнитур и извинился перед котами (над чем те, судя по мордам, мысленно ржали еще сутки). Тогда она всё же простила поганца - то ли устала слишком сильно, то ли сыграла роль нелюбовь к переменам, то ли в любви муженек признавался уж больно убедительно.
Последней каплей стал случай, произошедший через месяц, - когда вместо стандартного противозачаточного зелья она обнаружила на своем столике отвар ортилии. Лекари прописывали его женщинам, желающим забеременеть.
Астрид вообще-то детей хотела. Но рожать в двадцать восемь, да еще и с такой сомнительной кандидатурой на роль счастливого папаши, в планы не входило. К вящему разочарованию Саида. И он решил смухлевать, прекрасно понимая, что на аборт бы она не решилась. У магов зачатие крепко связано с источником силы, и прерывание беременности ни к чему хорошему не приводит. Бесплодие ещё цветочки, чаще случалось нарушение магического фона, ну и последующая смерть. Уж лучше родить, тем более что государство создало все условия: при надобности и материальная помощь будет, и лекари восстановят здоровье после родов; не хочешь ребенка - так откажешься, а бездетные маги тут же его усыновят... Благодаря такому подходу (и надежной контрацепции), аборты в принципе были редкостью, но и тут - разумеется!
– левая партия консерваторов то и дело пыталась пропихнуть закон об их запрете. В итоге добились лишь обратного результата - уголовной статьи за «репродуктивное принуждение».