Песни

де Вентадорн Бернарт

XXXVIII

I. Дохнёт ли стужа злая От вашей стороны, А мне дыханьем рая Ветра напоены, — ⁶Так чувства, к вам пылая, Все преображены. Что донна мне другая! Мне донны не нужны, — Одной посвящены ¹⁰Душа, мечта любая. II. Ее глаза, сияя, Ко мне обращены, В них ласка нескупая Глядит из глубины. ¹⁵Но, в тишине витая, Мечты не столь скромны, Твержу ее слова я, И мне они ясны: «Удачи тем даны, ²⁰Кто смел, их добывая!» [117] III. Не любят слушать донны, Когда не хвалят их, Но чтит любви законы Мой откровенный стих. ^2ьА донны редко склонны К тому, кто чист и тих: Не слышны сердца стоны Под шум речей пустых, [118] — Зато побед своих ³⁰Не счесть вам, ветрогоны. IV. Мечты мои бессонны В тиши часов ночных. Зачем на сердце Донны Нашел суровый стих? ³⁵О, будьте благосклонны! Привет очей живых И смеха перезвоны — Отрада дней моих. Ужель удел мой лих ⁴⁰И вы столь непреклонны? V. Когда бы не злословы, Кишащие вокруг, Не клевета, не ковы Ее бесстыдных слуг, ⁴⁵Вы б не были суровы, Я не терпел. бы мук. Но знаете давно вы: Я – осторожный друг, Нам можно лишь сам-друг ⁵⁰Притворства снять покровы. VI. Раскрыться мне готовы Объятья нежных рук. Хотя

и далеко вы, Не нужно мне порук, ⁵⁵В стихах моих легко вы Поймете каждый звук: И так близки и новы Вы мне предстали вдруг. На песни свой досуг ⁶⁰Не тратят пустословы. VII. Коль новой песни зовы Вам безразличны вдруг, Мне в мире нет подруг, Все люди – пустословы.

117

Здесь поэт цитирует собственные высказывания Донны. Это весьма редкий случай, когда Донна, – обычно персонаж без слов, преимущественно лишь объект любви, восхищения и пр., – выступает в активной роли, даже недвусмысленно провоцирует чувства лирического героя.

118

Так выражает поэт свои ревнивые опасения перед развязными соперниками, противопоставляя их многоречивые, но поверхностные чувства своей истинной любви.

XXXIX

I. Пою, смеюсь, шучу я то и дело, Чтоб правду скрыть и болтунов надуть, Заботы я отбрасываю смело, Когда они теснить мне станут грудь. ⁶Но вот любовь мне преградила путь И бедным сердцем овладела с бою. II. Любые муки сердце одолело, — Лишь мук любовных не перешагнуть! Сама Любовь мне полюбить велела, ¹⁰Я покорился ей, и в этом суть! Уж я-то не виновен тут ничуть, Что Донна вечно сдержанна со мною. III. Она слуги такого не имела, Я, как вассал, готов ей присягнуть. ¹⁵Не жду награды – только б захотела Мне пылкий взор украдкою метнуть. Тогда беда, сколь тягостна ни будь, — Я в силах буду справиться с любою. IV. Как светел день, хотя и солнце село, [119] ²⁰Когда встречаю Донну где-нибудь! Уста и очи, руки, плечи, тело — Не описать, могу лишь помянуть. Да, Красота, тебе – не обессудь! — Не изваять им равное красою! ²⁵V. Вот в этом-то мне горе без предела, Желаньям безрассудным не уснуть. Но все ж горжусь: моя любовь посмела Мечтой до совершенства досягнуть. А выпадет на Донну мне взглянуть — ³⁰Душа парит под высью голубою. VI. Как сердце от желаний изболело, Как полной грудью хочется вздохнуть! Сам на себя сержусь – и неумело Я к разуму хочу себя вернуть. ³⁵Но и любовь отринуть медлю – будь Что будет! Нам ли управлять судьбою? VII. Злословы суетятся оголтело, Пытаются мне в душу заглянуть. Нет, видно, спутать их игру приспело ⁴⁰И ложно их злоречье обмануть. Не то, любовь, о счастье позабудь, Не будет от наветчиков отбою. VIII. Венок! [120] Я к Донне твой направлю путь — Да тронется она моей судьбою! ⁴⁵А воле Донны я покорен, будь Та воля мудрой, взбалмошной – любою!

119

Новый вариант восприятия любви как верховной силы, господствующей даже над законами природы.

120

Венок– «сеньяль» или, вернее, обычное прозвище жонглера.

XL

I. Все зеленеет по весне, Все ждет цветения садов. В чащобе свежей, при луне Не молкнет пенье соловьев. ⁵Но хоть мила краса апрельских дней, А Донна, та – самой весны милей. Повсюду радость вешняя светла, Но свет любви затмить бы не могла. II. И все ж, с собой наедине, ¹⁰Я в забытьи несвязных снов: Я не очнулся бы вполне, Сам став добычею воров! Увы, Любовь, ведь ты меня сильней, Нет у меня защиты, пожалей! ¹⁵Пока моя погибель не пришла, Ты б Донну умолить мне помогла! III. Пред нею не хватает мне Ни сил, ни смелости, ни слов. [121] А между тем я весь в огне: ²⁰Взгляну ли в глубь ее зрачков — И в восхищенье кинулся бы к ней, Да страх берет: та, что красой своей Лишь для любви назначена была, В любви и холодна и несмела. ²⁵IV. Держусь покорно в стороне И молчаливо ждать готов, А в сердце, в самой глубине, Не замолкает страстный зов. Ей и без слов он ясного ясней. ³⁰Как быть со мною – ей самой видней: Порой она так ласкова, мила, Порой строга: молва людская зла! V. Нет злобы в детской болтовне, — Эх, знать бы чары колдунов, ³⁵В младенца бы по всей стране Был каждый превращен злослов! Тогда бы Донна стала веселей, Живей – глаза, уста – еще алей. Да что уста! Вся стала бы ала ⁴⁰От жадных поцелуев без числа. VI. Вот бы застать ее во сне (Иль сне притворном) и покров С нее откинуть в тишине, Свой стыд и робость поборов! ⁴⁵Нам с вами, Донна, нужно стать ловчей, Чтобы не упускать таких ночей, Чтоб наконец любовь свое взяла, — Ведь юность не навеки расцвела. VII. С трусихой Донна наравне, ⁵⁰Коль после ласковых кивков Твердит уныло о возне И происках своих врагов. Чушь! Ты глаза им отвести умей Лишь на другого из своих гостей. ⁵⁵В такой уловке я не вижу зла: Ведь ласки Донна мне бы отдала! VIII. Гонец мой! Мне грозит ее хула, Но все сказать не смею без посла!

121

Обычная традиционная тема робости перед Донной, тут же опровергаемая другими высказываниями поэта.

XLI

I. Чтоб стих вдохновенно звучал, Запомните, песен творцы: В любви им ищите начал, Любовью скрепляйте концы. ⁶Если конца я не знаю, Песни я не начинаю: К радостям прежде мечтанье зовет, Только потом пониманье придет. II. Любовь я и радость познал, ¹⁰Но, словно добычу скупцы, От глаз любопытных скрывал, — Охочи болтать наглецы. Я ж без конца и без краю Донну свою почитаю, ¹⁵Даже раскрыть опасался я рот: Вдруг мое слово болтун подберет! III. Но стал я хитер и удал, Молвы не страшны мне гонцы: Сам разум спасенье мне дал — ²⁰Меня произвел во лжецы. Я пересказчиков стаю Сказочками угощаю. Мне эта ложь не в укор, а в почет, Если от Донны позор отвлечет. ²⁵IV. Гнусней не найдется нахал, Чем наши злословы-глупцы: О чем я тихонько вздыхал, Звонят они, как бубенцы. Я от досады сникаю, — ³⁰Им-то отрада какая? Тайну другого пусть каждый блюдет, В душу чужую свой нос не сует. V. Я Донну б к отваге призвал, И струсят тогда наглецы, ³⁵И пыльный злословия шквал Не бросит в нее ни пыльцы. Робость у донн презираю, Смелой я сердце вверяю. Злобных моих ненавистников сброд ⁴⁰Скоро ль от зависти весь перемрет? VI. Копье смертоносно метал Пелей, [122] говорят мудрецы, Но тот же металл исцелял, И вновь оживали бойцы. ⁴⁵Я ваши губы лобзаю — Сердце себе я терзаю. Ранено сердце – тоской изойдет, Только от вас исцеления ждет. VII. Я Донны милей не знавал, ⁵⁰Признаюсь вам без хитрецы. Лица так прекрасен овал, Что смолкли в смущенье льстецы. В очи взгляну – утопаю, Речи – в восторге впиваю. ⁵⁵Все в ней прелестно, все в плен нас берет, — Равной не сыщешь, скажу наперед! VIII. Донна! Я вас величаю — Навеличаться не чаю. Кто же Отрадою Глаз [123] не сочтет ⁶⁰Ту, чьих достоинств никто не сочтет!

122

Пелей– отец Ахилла. Его копье обладало способностью исцелять нанесенные им же самим раны (греч. миф.).

123

Отрада Глаз– «сеньяль» Донны, известный и по другим песням Вентадорна (см. № XVII, XX и др.).

XLII

I. Вижу, и к нам подоспела В ланды пора листопада, Лето почти отлетело, Стужа еще не настала, ⁶И теплым денечкам вослед Нарушу молчанье двух лет, Чтоб песня мой грех искупила. II. Сердце мое изболело: Только надменного взгляда ¹⁰Донна дарить не жалела. Верному сердцу вассала Смертелен желания бред, [124] Любви-то в красавице нет, Только красою манила. ¹⁶III. Донна играла умело: Даже

и злая досада С правды сорвать не успела Передо мной покрывало. Донна, спасения нет, ²⁰Но вам моя гибель во вред: Вас бы вассала лишила. IV. Пищи гнушается тело… Боже! Да сгинет преграда, Что предо мной то и дело ²⁵Донна досель воздвигала. Покорствовать дал я обет! Меня хоть продать, как предмет, [125] Право она получила. V. Сердце во мне бы запело, ³⁰Донны согласию радо, Чтоб любовался я смело: Вот с нее платье упало, Вот я на коленях – и нет Запрета на просьбу в ответ, ³⁵Чтоб ножки разуть поручила! VI. Песню сложил я умело. Вдали, за Нормандию надо Плыть с ней, а море вскипело, Буря над бездною встала. ⁴⁰Но как не осилю я бед, Когда пролагает мне след Ваша волшебная сила! VII. Король [126] отменил бы запрет, И сразу, – зимы еще нет, — ⁴⁵К Донне наставлю ветрила! VIII. Главы англичан я поэт, Меня им послушать не вред, Петь – мне б до святок хватило.

124

Поэт, как и в других песнях, называет себя вассалом метафорически, в смысле безусловного подчинения, готовности повиноваться своей избраннице.

125

Меня хоть продать, как предмет.… – дает своей Донне право Вентадорн, вполне в духе того гиперболизма, каким обычно отличаются любовные признания трубадуров, у Вентадорна все же, иногда прихотливо сочетаясь с шутками, с бытовыми интонациями, а то и с резкими упреками той же Донне.

126

В оригинале сказано: «Король англичан и герцог нормандцев…»; короли династии Плантагенетов, выходцы из Нормандии, владели во времена Вентадорна и этим герцогством.

XLIII

I. Мне песни на ум не идут, Так стало уныло кругом. Бывало, всю душу кладут, Чтоб славу с любовью сплести, ⁵А с ними и честь соблюсти. Нынче о том ни полслова, — Ищут от жизни другого. Ни честь, ни любовь не нужна. II. Барон, как отъявленный плут, ¹⁰К любви – не любовью влеком. Отсюда нас беды и ждут. Ведь нынче любовь не в чести, Ее норовят отмести. Правда, порой у иного ¹⁵Сердце к любви и готово, Но как неуклюжа она! III. Людской не собьет меня суд! Пред герцогским, графским гербом Пустой преклоняется люд, — ²⁰Берусь королей превзойти, Величье в любви обрести (Да и богатства такого Нет у эмира любого), — Так славу воздам ей сполна! ²⁵IV. С любовью начало берут Все радости в мире людском, И песня, и воинский труд. А в жизни любовь упусти, Всему тогда скажешь «прости». ³⁰Власть короля всеземного Сердце отринет без слова, Коль скажут: любовь – ей цена. V. Нет, песней не выразить тут, — А я не слыву новичком! — ³⁵Сколь нежный и теплый приют У Донны я счастлив найти, А если шепнет по пути: Буду я с вами сурова Лишь из-за глаза людского, — ⁴⁰Что ж, этим надежда дана! VI. Но, Донна, желанья гнетут, Так сжальтесь над бедным певцом И спрячьте все страхи под спуд. У вас моя доля в горсти. ⁴⁵Я ж буду вам верность блюсти, Ждать от Вас слова живого, Доброго или же злого, — И повиноваться сполна. VII. Соленый родник! [127] Тут как тут ⁵⁰Предстань пред моим королем. [128] Пускай меня скоро не ждут, — Магниту [129] ль сказать: Отпусти! Анжу, Пуату перечти, Тут и Нормандию. [130] Слово ⁵⁵К счету прибавь: мол, основа Тут власти над миром видна. VIII. В Пюи, о гонец мой, [131] лети! Пойте ж дорогой все снова Песню от слова до слова, — ⁶⁰Чтоб лучше звучала она.

127

Соленый Родник– по-видимому, прозвище жонглера.

128

… пред моим королем.… – т. е. перед Генрихом II.

129

Магнит– «сеньяль» Донны, не раз упоминаемый поэтом.

130

Вентадорн перечисляет владения английского короля Генриха II на континенте.

131

… гонец мой– обращение к другому, кроме Соленого Родника, посланцу. У Вентадорна часто бывало несколько жонглеров.

XLIV

I. Залился в роще соловей, И, нежной трелью пробужден, Я позабыл покой и сон — Сменяет их волшебный бред, ⁶И песнь моя в тиши ночной Плывет широкою волной, — Я для любви рожден на свет. II. Ни в ком, поверьте, из людей Всех стран земных и всех времен ¹⁰Так ярко не бывал зажжен Играющий, веселый свет Любви и радости живой, — И жалок мне своей судьбой Любой заядлый сердцеед! ¹⁵III. Кто милой Донною моей Еще в восторг не приведен? Стройнее и прекрасней донн На свете не было и нет. [132] Не хватит жизни никакой ²⁰Воспеть и взор ее живой, И прелесть тонкую бесед. IV. Вот я сижу среди друзей — Хоть шум и смех со всех сторон, Далеко взор мой устремлен ²⁵Привычным помыслам вослед. От Донны – вести никакой, Но сам проникну к ней в покой В мечтах: недаром я поэт! V. Пошел я, Донна, с давних дней ³⁰За вами в сладостный полон, Вы – мой сеньор, вы – мой барон, Я дал вам верности обет. Ваш милый облик молодой Моей любовью и мечтой ³⁵Овеян до скончанья лет. VI. Но тем разлука тяжелей… Взываю к вам из тех сторон, Где столь от вас я отдален: Коль снял король бы свой запрет, [133] ⁴⁰Я был бы скромностью самой! Я только с нежностью немой Вас охранять хочу от бед. VII. Сбирайся в путь, посланец мой! Нормандской королеве [134] спой ⁴⁵Все эти строки, друг Гюгет! [135]

132

Каждая из донн, воспеваемых трубадурами, прекраснее всех. Это не только трафарет старопровансальской поэзии, но и отражение особенности, присущей всякой страстной любви, естественный гиперболизм в отношении к любимой женщине.

133

Вероятно, здесь кроется намек на запрещение английского короля Генриха II следовать в Англию.

134

Нормандская королева– Алиенора Аквитанская, супруга Генриха II, имевшая владения в Нормандии.

135

Гюгет– имя жонглера.

Дополнения

Жизнь Бернарта де Вентадорна [136]

Бернарт де Вентадорн родился в Лимузене, в замке Вентадорн. Он был низкого происхождения – отец его был слугой, мать пекла хлеб, как это утверждает Пейре д'Альвернья в своей песне, [137] где он злословит обо всех трубадурах:

Бернарт де Вентадорн на пядь Борнейля [138] ниже должен стать. Слугою был его отец, Чтоб лук охотничий таскать, А в замке печь затопит мать — Носить ей хворост и дровец.

136

Средневековая биография Бернарта де Вентадорна сохранилась в трех рукописях. Мы публикуем ее по изданию М. Лазара, который дополнил текст двух рукописей (почти идентичных) вариантами третьей (»ти дополнения заключены в квадратные скобки). Вслед за биографией Бернарта мы помещаем два «повода» – толкования обстоятельств написания поэтом его стихотворения.

137

Далее цитируется 4-я строфа одной из песен Пейре д'Альвернья (Р. – С. 323, 11).

138

Борнейль– т. е. прославленный трубадур Гираут де Борнейль (о нем см. ниже).

Чьим бы он ни был сыном, бог дал ему красивую и приятную внешность и благородное сердце – очаг подлинного благородства, дал ему понимание и мудрость, вежество и благородную речь; у него был тонкий вкус и искусство составлять хорошие слова и веселые напевы. [И виконт де Вентадорн, его сеньор, восхищенный им самим, и его сочинениями, и его пением, оказывал ему большие почести. А у виконта де Вендадорна [139] была жена, красивая, веселая, молодая и изящная. Ее пленил Бернарт де Вентадорн и его песни, и они влюбились друг в друга, так что он стал слагать для нее кансоны и версы о своей любви к ней и о достоинствах донны.]

139

В данном случае идет речь о Эбле III, в то время как ранее под виконтом де Вентадорном подразумевался, по-видимому, Эбле II, сам незаурядный поэт и тонкий ценитель поэзии.

И господь так осчастливил его за благородное поведение и веселые песни, что донна любила его сверх меры, пренебрегая и разумом, и благородным званием, и счастьем, и достоинством, и общею хулой, – она бежала от разума, влекомая своим желанием, как говорится у Арнаута де Марейля: [140]

Влечет меня любви счастливый бред, От разума бегу желанью вслед,

и как говорится у Ги д'Юсселя: [141]

140

Арнаут де Марейль– О нем см. ниже. Здесь цитируются стихи 39–40 из одной его песни (Р. – С. 30, 23).

141

Ги д'Юссель– О нем см. ниже. Здесь цитируются стихи 35–36 одной его песни (Р. – С. 194, 3).