Песня ветра. Ветер перемен
Шрифт:
По лицу Верже прошла судорога, и Раде показалось, что он все-таки атакует Алеора, несмотря ни на что из вышеперечисленного. Однако, грандиозным усилием воли Усмиритель удержал норов в руках и сухо кивнул:
– Можете проезжать.
– Спасибо, капитан. Именем Грозара, я вам очень благодарен! – жесткая усмешка искривила губы эльфа, когда Верже поклонился на восток с таким трудом, словно вместо позвоночника у него был чугунный прут. Усмиритель был абсолютно белым от бешенства, его зрачки сжались в точку, а немигающий взгляд не отрывался от Алеора. – Доброго вам пути и удачи на
Несколько секунд Верже молча смотрел на него, но потом с трудом проскрежетал:
– И вам доброго пути, милорд. Лонтрон и Церковь никогда не забудут того, что вы сделали для их благополучия.
Сипло буркнув что-то своим людям, Верже первым отвел коня в сторону, а следом за ним потянулись и остальные Усмирители, освобождая эльфу дорогу. Ренон с жесткой усмешкой поехал вперед, не одарив ни одним взглядом окружающих его дрожащих от ненависти людей, которые при этом ничего не могли с ним поделать. Словно громадный волк, окруженный стаей оскалившихся шавок, трясущихся от страха и ярости.
Когда отряд Усмирителей остался далеко позади, Улыбашка восхищенно присвистнула и стянула с головы панталоны:
– Ну что ж, думаю, что наше путешествие задалось с самого начала! И эта встреча с лихвой искупила все мучения на болотах и твой скверный нрав, дорогой мой князюшка.
– Ты панталочки-то зря сняла, Улыбашка, - дружески подмигнул ей Алеор. – Эти ребята будут попадаться нам теперь на всем протяжении дороги отсюда и до Алькаранка. Вряд ли Верже забудет, как мы унизили его.
– Да и бхара с ним, - фыркнула Улыбашка. – Раз у тебя есть дипломатическая неприкосновенность, то мне и дела больше до всех этих лошадников нет. И, между прочим, можно было предупредить об этом до того, как мы с ними встретились.
– Так было бы гораздо скучнее, - поморщился Алеор. – Лонтронцы вечно выглядят так, будто напялили слишком узкое исподнее и теперь не знают, как бы им поправиться, чтобы другие не заметили. Бесить их – одно удовольствие, именно поэтому я и люблю приезжать сюда.
– Алеор, а что это за договор между церковью Молодых Богов и Илионом, о котором ты упомянул? – с любопытством спросила его Лиара. – С Гортенбергом-то все понятно, это связано с разрушением крепости. А вот первый договор в чем именно состоял?
Лицо эльфа помрачнело, а взгляд стал тяжелым. Судя по всему, рассказывать ему об этом не слишком-то хотелось, поэтому он ограничился кратким замечанием:
– По этому договору я отказался от прав на лепестки Фаишаля, хранящиеся при дворах Этлана. Теперь они больше не принадлежат роду Стальвов.
Вот об этом Рада никогда не слышала и даже не предполагала, что Алеор мог сделать что-то подобное. Оставалось только гадать, на что пришлось пойти Илиону, чтобы принудить его к подписанию подобного соглашения. Рада подозревала, что Алеор имел некоторые виды на Фаишаль, являясь единственным живым наследником Ирантира, а уж его непомерные амбиции и еще более огромная скука могли подтолкнуть его к провозглашению себя Чадом Солнца и началом воссоздания империи Ирантира в ее изначальных границах. Естественно, что это грозило дестабилизацией политической ситуации в мире, и если правители государств не согласились
Как только солнце закатилось за край травяного моря на западе, они остановились на ночлег в придорожной гостинице. На постоялом дворе как раз распрягали лошадей два больших торговых каравана, а в общей зале царила суета от набившихся туда голодных и усталых людей. Алеору, даже несмотря на всю его славу, стоило огромных усилий уломать хозяина предоставить им на четверых одну крохотную комнатушку под крышей, куда в лучшие времена поселили бы одного не слишком состоятельного путника. Пришлось ждать и горячего ужина, и купания в отдельном помещении, в котором было так душно и влажно после всех вымывшихся в этот вечер путников, что Рада, содрав с себя всю грязь, почти что пробкой вылетела оттуда в общий зал, глотая спертый полный дыма воздух, словно свежий морской бриз.
В помещение плотно набились усталые лонтронцы, не слишком-то обращающие внимание на что-либо кроме своих тарелок. Однако Рада поймала на себе, Лиаре и Улыбашке недовольные сумрачные взгляды из-за отсутствия прикрывающих волосы платков. Такие платки были у всех подавальщиц, что, опустив глаза, сновали по залу, поднося гостям еду и напитки, протирая грязные столы и принимая заказы. Рада приметила, что кое у кого из женщин волосы были завязаны во множество тонких черных косичек, в то время, как другие носили тугие косы, уложенные в кольцо на затылке.
Музыкантов в общей зале не было, хоть здесь и не было шумно. Лонтронцы говорили приглушенными голосами, смеялись редко, и уж точно не любили пьяных драк, отчего на Раду моментально напало уныние. Улыбашка с Реноном, впрочем, никаких проблем не испытывали, поглощая свой ужин и жарко споря на тему преимуществ мечей эльфийской или гномьей работы. А вот Лиара, наоборот, сидела тихо, уткнувшись в свою чашку и изредка бросая по сторонам быстрые взгляды.
– Не беспокойся, искорка, - негромко проговорила Рада, нагибаясь поближе к ней и стараясь поддержать ее. – Мы с Алеором. Здесь нет ни одного сумасшедшего, который попытался бы потревожить его, ты же знаешь.
– Знаю, - кивнула та в ответ. – Но мне все равно неуютно здесь. Я, пожалуй, пойду наверх.
Она поднялась, отодвигая стул и кутаясь в свой плащ, будто он был ее единственной защитой, и Рада встала следом, чтобы проводить ее.
– Погоди, белобрысая! – окликнула ее уже изрядно набравшаяся Улыбашка, на щеках которой от хмеля цвели красные пятна. – Я вот хотела тебя спросить про твой меч.
– Меч? – удивленно вскинула брови Рада.
– Да, - кивнула гномиха. – Разрешишь посмотреть на него? Он довольно любопытный.