Песня ветра. Ветер перемен
Шрифт:
Лиара ощутила, как подламываются под ней ноги, и без сил опустилась на палубу. Вокруг нее еще что-то кричали Улыбашка с Гарданом, и Рада приглушенно отвечала им из-за борта корабля, но Лиара уже просто не была в состоянии слышать или видеть, что происходит. Силы окончательно оставили ее, силы, которых и так-то не было, а сама она будто бы все это время держалась на тонкой-тонкой стальной нити, протянутой из конца в конец ее тела, и позволяющей ей оставаться на ногах. И теперь, когда закончилось все это безумие, нить, наконец-то, лопнула.
На все воля твоя, Великая Мать. Лиара закрыла глаза и откинулась на доски палубы, позволяя себе провалиться в теплую черноту грез, сквозь которую осыпающимися лепестками вишни под
========== Глава 47. Прогнать мысли ==========
Облокотившись о планширь, Рада покуривала трубочку и, сощурившись, глядела вдаль. С востока налетал несильный ветерок, беспокоя серую рябь, и она в ответ вздыбливалась, словно шерсть на загривке недовольного пса. Море вздулось от тысяч мелких капелек мороси, что щедро поливала его уже который день, и облака на горизонте сливались с этой зыбью в одно единое колышущееся марево. Оно походило то ли на туман, то ли на северное сияние, о котором так много травили байки моряки, что отваживались плавать в Тарн, то ли просто на грязные тряпки на ветру. Но смотреть туда было удивительно приятно, и Рада тихонько ухмылялась под нос, прищуривая один глаз и любуясь морем. Вот таким она любила его. Не прозрачным и светлым, не лазоревым и теплым, а таким: беспокойно-холодным, ворчливым, вечно чего-то жаждущим и не получающим. И цвет у него был точь-в-точь, как у глаз Лиары.
На ветру посвистывали снасти, поскрипывали мачты, корабль тихонько пел что-то сам себе, разговаривал с людьми, что заботливо выдраивали его палубу, ухаживали за его мачтами, разворачивали паруса, чтобы толкающий в спину ветер не мешал ему вольготно плыть на запад. На запад, наконец-то! Рада вздохнула, прикрывая глаза. Весь этот ужас кончился, и теперь они плыли в Аластар, самый западный лонтронский порт, чтобы потом подняться вверх по течению Тонила в Речной Дом, где Лиара сможет найти ответы на свои вопросы. Затем двинуться прочь из Илледара на штурм Эрванского кряжа – Первой Преграды перед Бездной Мхира.
За спиной покрикивала Равенна, заложив руки за спину и расхаживая по палубному настилу. Она уже оправилась от полученных в сражении ран и полностью восстановила свои силы, чтобы вновь начать командовать кораблем. Рада не могла сказать, что ей нравилась эта женщина: больно много было в ней гонора и задиристого желания пободаться. В первый же день после окончания битвы, когда моряки «Блудницы» подобрали их с разбитого вдребезги корабля Сагаира, Равенна пришла к Раде знакомиться, и это знакомство не слишком-то пришлось ей по душе.
– Это тебя зовут Черным Ветром? – послышался за спиной звонкий голос, и Рада обернулась через плечо.
Сейчас ей уж точно было не до разговоров. Пришедшая из ниоткуда сила также в никуда и ушла, оставив после себя легкий золотистый звон изможденного тела и лютую усталость. К тому же, они с Улыбашкой оказались единственными из отряда, кто пострадал меньше всех, а потому и забота об остальных раненых легла на их плечи
Лиару, впавшую в спокойное мягкое забытье, Рада сама отнесла на руках в трюм и уложила в гамак в то время, как Улыбашка, проклиная все на свете, пыталась привести в себя изможденного ильтонца. Кай все-таки очнулся, белый, как полотно, едва способный говорить, но, увидев, что стало с Алеором, сумел-таки взять себя в руки. Правда, сил ему хватило только на то, чтобы зарастить внутренний разрыв тканей эльфа, который мог угрожать его жизни, и слегка поумерить хлещущую из сквозной дыры в плече кровь. Потом ильтонец отключился уже с концами, и дозваться его было просто невозможно. Так что вдвоем с Улыбашкой они кое-как залатали нашедшимися в ее кармане нитками две громадные дыры в плече Алеора, при помощи матросов оттащили и его, и Кая в капитанскую каюту, уложив ильтонца на пол, а эльфа на кровать. Каюта Равенны была самым теплым и сухим помещением на корабле, так что раненым в ней было самое место, а все остальные
И когда Рада, наконец-то, обессилено опустилась на скатку каких-то канатов у самого борта корабля и приняла из рук Улыбашки трубку, чтобы хоть немного прийти в себя и покурить, Равенна и появилась со своими вопросами.
– Ну, меня, - буркнула Рада, разглядывая пиратку.
Та была красива, достаточно, чтобы вскружить голову любому мужчине. И опасна, судя по кривому клинку за ее кушаком и плавной, перекатывающейся походке. К тому же, на ее одежде зияли окровавленные прорехи, из чего Рада сделала вывод, что во время битвы в трюме она не отсиживалась.
Только вот роста в ней было не достаточно, да и держалась она как-то чересчур вольготно, развернув плечи и буквально бросая Раде вызов зеленым прищуром своих кошачьих глаз. Может, в нормальном состоянии Рада бы и не обратила на это никакого внимания: в конце концов, многие люди были о себе высокого мнения и пыжились этим, и уж точно пиратка, только что вышедшая живой из тяжелой схватки, имела на это право побольше, чем какой-нибудь разряженный в шелка лорденыш с масляными поросячьими щечками. Да только сама Рада сейчас была настолько выжата, что сил на пререкания и выяснения, кто здесь сильнее, у нее просто не было. Не говоря уже о том, что иная Воля, излечившая ее тело и придавшая сил для сражения с Тваугебирами, принесла с собой кристально-чистое ощущение правды, отголоски которого до сих пор еще трепетали в груди Рады, и на фоне этого все поведение пиратки казалось ей глупой детской игрой.
Потому она только окинула взглядом расправленные плечи Равенны и нагло вскинутый кверху нос и отвернулась, возвращаясь к своей трубке.
Некоторое время из-за спины не доносилось ни звука. Затем все-таки Равенна заговорила, только на этот раз спеси в ее тоне было поменьше.
– Я видела, как ты сражалась с тем эльфом, Сагаиром, кажется. И это было очень неплохо, знаешь ли. Только вот интересно мне, как ты проделала тот трюк с огнем?
– А это был не трюк, - пожала плечами Рада, глубоко затягиваясь трубкой.
– Не трюк? – после паузы спросила Равенна. Теперь уже тон у нее был неуверенный и недоверчивый. – Так как же?..
Рада и сама хотела бы знать ответ на этот вопрос. То, что с ней произошло, не поддавалось никаким логическим объяснениям и уж точно не укладывалось у нее в голове. Никогда и никто не исцелялся сам, для работы с Источниками всегда требовался проводник, человек, способный перенаправить и перераспределить мощь, заключенную в Купели. И это было логично: чтобы энергия, которую никто не мог пощупать и потрогать, дошла до тела, которое любой мог пощупать и потрогать, должен был быть кто-то, кто становился своеобразным мостом, который одинаково реально ощущал и энергию, и материю. Не могла энергия напрямую снизойти в тело и исцелить его, не могла и все. Однако же, ран на теле Рады больше не было, как будто их не было и вовсе, и она побаивалась думать, что это невозможно – помнила тот приказ, непреложный и твердый, обрушившийся, как кирпич на голову. И самое странное было в том, что живым доказательством этого чуда была она сама.
И по сравнению с этим исцелением ее кожа, объятая языками пламени, была уже чем-то явно второстепенным, во всяком случае, это не удивляло ее так сильно, как сам факт исцеления. В конце-то концов, Рада все-таки была эльфом, хоть никто никогда не учил ее всем этим эльфийским премудростям, а эльфы могли делать кучу странных вещей, на которые были не способны все остальные расы. Может быть, все дело было в этом. А может, кулаки Сагаира, выбившие из нее все ее идиотское сопротивление и позволившие наконец принять Великую Мать, сделали свое дело, и она наконец-то перестала мешать Ее Воле проявляться сквозь себя. Хоть ей и непонятно было, почему именно ее выбрала Великая Мать, не только же из-за того, что она несла в себе кровь Стальвов.