Петли одного и того же узла (Главы из романа)
Шрифт:
Он глубоко передохнул, убедившись, что телеграмма говорит об его собственном отце.
" - ... проживающего в N-ске, в Косом тупике, под?.. именем?.. профессора биологии?.. Николая Петровича?.. Дарченкова?..".
Котляр снова передохнул. Дальше шли краткие биографические сведения, совпавшие с тем немногим, что знал он о своем отце.
Он скосил глаза на Абрамова. Абрамов рылся в своем портфеле.
– На, - медленно протянул Котляр телеграмму.
– Она не... интересная... она - неожиданная.
–
– А что?
– Голос Котляра сорвался; он окончил тише.
– Ничего. Она говорит о моем отце...
Портфель Абрамова полетел в сторону.
– Повтори!
– Она говорит о моем отце. Это и есть самый Котляр.
Их лица сблизились; они молча смотрели друг на друга.
– Ты шутишь?
– Не шучу.
– И не ошибся?
Котляр не ответил. Он, вздрогнув плечами, резко отвернулся; уставился в окно, где тряслись сумасшедшие дома, заборы, сады, церкви.
Абрамов тихо дотронулся до его плеча:
– Как же?..
Котляр молчал.
– Как же... делать?..
– продолжал Абрамов как бы про себя.
Не оборачиваясь, Котляр отрывисто сказал:
– Не волнуйся ты. Особенного, полагаю, ничего не произошло.
– Николай, ты - не баба...
– громко начал Абрамов.
Котляр с живостью повернулся:
– Что? баба?.. Отстань. Не мешай.
Абрамов пожал плечами. Он не хотел быть назойливым. К тому же он вдруг почувствовал себя ужасно виновным за свою недавнюю задорную насмешливость. "И то правда; ничего особенного", - сказал он себе.
Однако, в этой мысли была какая-то фальшь, и он тотчас же почувствовал эту фальшь; что-то в этой мысли противоречило очевидному рассуждению, что всякий контр-революционер, будь то отец, мать, брат, сестра, сам чорт, прежде всего есть контр-революционер, а потом - остальное.
– Никакой тут нет фальши, - сказал он себе.
Ему надо было прийти непременно к чему-нибудь ясному, отчетливому, надежному, конкретному; оставаться только свидетелем в этой глупой истории с его другом он просто не мог, да и было бы, пожалуй, нечестно... Но в чем же, в чем же, собственно, дело тут? В чем?.. Какая ерунда!..
Он закурил; взял телеграмму и перечел.
В телеграмме говорилось лишь об аресте и высылке Котляра-Дарченкова в Петроград; неизвестно было, в чем он обвиняется.
"Вот хреновина с загвоздкой!" - подумал Абрамов.
Однако, надо было как-то действовать. В голове Абрамова замелькали десятки мыслей, предположений, решений. Все они, кроме того, что были абсурдны, нелепы, тоже заключали в себе какую-то неясную фальшь. Наконец, он ухватился за решение, что он, Абрамов, как председатель Губчека, должен устроить так, чтобы дело Котляра-Дарченкова направить для расследования в N-ск...
Он взглянул на Котляра. Тот сидел к нему затылком.
– Нельзя, нельзя, - сказал Абрамов себе.
– Как же я буду устраивать, - как же устраивать, когда даже не знаю, в чем обвиняется?
"Вот хреновина-то с загвоздкой!".
– -------------
Они уже подъезжали к монастырю; Котляр вдруг спросил:
– Ты сказал, что арестован он?
– Да! да!
– А когда отправишь в Петроград его?
– Завтра-послезавтра... с первой оказией.
– Ага...
7.
Расставаясь с Абрамовым, Котляр сказал, что ему на минуту необходимо зайти в свою комнату.
Абрамов быстро вбежал по лестнице, направляясь в свой кабинет. В приемной он торопливо спросил секретаря:
– Ничего такого не было за это время?
– Ничего, товарищ Абрамов.
– Ко мне пусть не входит никто минут десять.
– Хорошо, товарищ Абрамов.
Оставшись один, он вызвал по телефону Иван 1000 а Алексеевича - секретаря бюро Губкома.
– Дело такого рода...
– объяснял он, стоя и вычерчивая что-то по столу пальцем.
– Да какого дело рода?! Что ты путаешь там?
Абрамову пришлось объяснить Ивану Алексеевичу, не знавшему профессора биологии Дарченкова, - кто такой Дарченков.
– ... Вот этот самый Дарченков - не Дарченков, а Котляр - отец нашего Котляра...
– Ага. Понял, - последовала несколько насмешливая реплика из трубки аппарата.
– Ну и что ж?
– Я тебя информирую, как партийный партийного и о партийном же!
Послышался хорошо известный Абрамову гыхающий смешок Ивана Алексеевича. Абрамов ждал.
– Ну и что ж?
– последовало из трубки.
– Как - ну и что ж?
– Ну и что ж?... предполагаешь по этому поводу пленарное заседание устроить, что ли?
– Никакого заседания не предполагаю!
– с сердцем сказал Абрамов.
В трубке опять загыхало:
– Г-гых... По-моему, ты - дурак, Абрамов.
– Тут не шутки!
– крикнул в трубку Абрамов.
– И я не шучу.
Абрамов помолчал.
– Так значит пустяк по-твоему?
В трубке опять загыхало.
– -------------
Абрамов позвонил Орлову. Узнав, что Дарченков-Котляр - отец Котляру, Орлов сочно выругался.
– Как тебе вся эта история нравится?
– спросил Абрамов.
– Жаль парня, а так - ерунда.
– Он только что узнал сию минуту.
– И что он?
– Да ничего.
– Молодец. К чортовой матери таких отцов... А я тут посоветовался еще, и вижу, что комбинироваться с вами я был должон.