Пётр и Павел. 1957 год
Шрифт:
– Машина за мной к девяти придёт… Так что ещё с полчасика поваляюсь.
– Прости, не могу тебя завтраком накормить, мне к восьми в поликлинику надо… Но прошу тебя, разбуди моего охламона. Сам он не догадается, что тебя покормить надо… Что же делать?.. Что мне делать прикажете?.. – сокрушённо вздыхая, она тихо вышла из комнаты.
Но никого будить Троицкому не пришлось. Буквально через четверть часа в комнату к Павлу, протирая слипшиеся глаза и сладко потягиваясь, вошёл заспанный Николаша.
– Как спал?..
– Отлично.
– А
– Предпочитаю омлет.
– Но учти, омлет возможен только в том случае, если у нас есть молоко.
Молока, конечно же, не оказалось, и пришлось Павлу смириться с яичницей. Глазунья, на что очень рассчитывал Троицкий, у Николаши тоже не полупилась, и приятели дружно, но без особого энтузиазма, принялись уничтожать "болтушку" прямо со сковородки. Зато кофе Москалёв сварил отличный. Густая тягучая жидкость обжигала рот и тёплой волной растекалась по всему организму.
Неожиданно внизу стукнула входная дверь, и следом несчастные ступеньки опять заныли, застонали под чьими-то тяжёлыми шагами.
– Интересно, кто это к нам в гости пожаловал? – удивился Николаша.
Дверь распахнулась, и на пороге, гордо закинув назад голову, возникла Елена Николаевна. Вся её величественная фигура выражала неутешное горе.
– Что-то ты быстренько сегодня с анализами управилась, – съязвил племянник, но, увидав безмерную скорбь в глазах тётки, осёкся. – Что стряслось?
– Меня обокрали! – она не плакала, но даже невооружённым глазом было видно, как она оскорблена, унижена, почти убита.
– Как обокрали?!.. Где?!..
– В общественном транспорте! – и она поставила на стол свою кожаную сумку, весь бок которой был вспорот чем-то острым, так что стало видно всё её нутро. – Я поначалу ничего не заметила. Вышла из троллейбуса, и вдруг одна очень милая женщина и говорит мне: "Гражданка, посмотрите, что с вашей сумкой сделали". Я глянула и обмерла. Тут стали люди вокруг меня собираться и разные советы давать, что мне делать. А я стою, как дура, ни жива ни мертва, и не знаю, куда мне со стыда деваться.
– Тебе-то чего стыдиться?!.. Ну, Лялечка, ты даёшь!..
– Один интеллигент, симпатичный такой в очках, предложил в милицию сбегать. Насилу остановила.
– Ничего не понимаю! – Николаша начал раздражаться. – Этот интеллигентик в очках был абсолютно прав!.. Надо было в милицию обратиться.
– Не могла я в милицию.
– Что у тебя украли?..
Елена Николаевна покраснела до корней волос и не сказала даже,
– Анализы…
Хохот, который грянул следом за этим сообщением, потряс весь старый дом до основания, так что даже стёкла в рамах первого этажа зазвенели, а на улице дружно залаяли бездомные собаки.
– Что вы смеётесь?!.. – Елена Николаевна была вне себя от возмущения. – Ты же знаешь, какая для меня мука эти анализы дурацкие собирать!.. Сумка старая, хрен с ней! Но анализы!.. Опять, значит, коробочку для кала искать… Пузырёк для мочи… Господи! За что мне такое наказание?!..
– Скажи, а кошелёк, документы?
– Ничего не тронули. Только пакетик с анализами.
Новый взрыв хохота оскорбил бедную женщину больше, чем безсовестный поступок ворюг.
– Я просила у тебя бечёвочку, чтобы пакет с анализами перевязать?.. Просила?!.. А ты?!.. Павлуша свидетель, как сегодня утром я безуспешно пыталась её отыскать. Пришлось розовой ленточкой перевязывать. Вот, наверное, они и подумали, что в пакетике что-нибудь ценное.
– Ты представляешь, Павел?.. Довольные успешно проведённой операцией воры… осторожно развязывают ленточку… вскрывают пакет, а там… – Николаша плакал и задыхался от смеха.
Ляля после этих слов племянника тоже начала улыбаться… Сквозь слёзы.
– Лучшего наказания для этих ворюг даже Верховный суд не смог бы придумать.
Ровно в девять часов отставной комбриг Троицкий вышел из абросимовского дома. У подъезда его уже поджидал Автандил.
– Как отдыхали, товарищ генерал?
– Спасибо, Автандил, нормально. Что Ираклий? Как дед себя чувствует?
– Ночь спокойно прошла. Тётя Катя говорит, он только один раз проснулся – пить попросил. А утром я к ним заехал, дед спал ещё. Будем надеяться, что это рассказ Семёна такое впечатление на него произвёл. Он у нас крепкий и не такое вынести может. Ну, куда сегодня поедем, Павел Петрович?
– На Лубянку. Хочу в КГБ прорваться. Получится ли?.. Так что, давайте, мы с вами, Автандил, уговоримся: вы меня туда отвезёте, а ждать уже не будете. Хорошо?.. Неизвестно, сколько времени я проведу в этом заведении. Может быть, пять минут, а может, весь день. Что молчите? Договорились?..
– Там видно будет, товарищ комбриг. Зачем заранее загадывать?
В приёмной Комитета государственной безопасности на Кузнецком мосту народу было немного, и Павлу Петровичу пришлось ждать совсем недолго. И когда заплаканная пожилая женщина в белом пуховом платке, так и не добившись свидания с сыном, отошла от окошка дежурного, он занял её место и протянул щеголеватому капитану свои документы. Тот долго изучал их, перебирая бумажки одну за другой, трижды быстро взглянул на Троицкого, сличая фотографию на документе с оригиналом и, наконец, после довольно продолжительной паузы поднял на Троицкого розовощёкое лицо и, дежурно улыбаясь, спросил: