Пётр и Павел. 1957 год
Шрифт:
– Да, в общем-то… Кажется, да… – растерялся Троицкий.
– Значит сегодня вечером в ДК "Нефтехимик" мои творения воочию увидите, – старик чуть не прыгал от радости. – Очень любопытно, что вы об одном из них скажете?.. Это монументальное полотно я обозвал: "На смену после похмелья". Про себя, конечно, не для прессы… Правда, в официальных бумагах картина сия называется "Пятилетка на марше"… – старик гаденько захихикал. – Знаете ли вы, какое это удовольствие – напакостить им?!.. Пусть втихомолку, исподтишка, но… Как говорится, пустячок, а приятно!.. Одного понять не могу, почему все эти партийные бонзы, все,
Павел рассмеялся:
– Заснуть я, быть может, и заснул бы… Вот только, думаю, ночью меня бы кошмары замучили…
– Именно!.. И я о том же!.. Вот почему я и решил подарить Петру Петровичу очень простой и очень скромный подарок. Вот!.. – он взял с прилавка альбом для фотографий. – У меня есть набор репродукций с моих… "малярских" произведений… – Верещагин не удержался и в очередной раз кольнул Троицкого, – Так вот, я вставлю открытки в альбом, а здесь, на титульном листе, напишу поздравление. Захочет Пётр Петрович, оставит репродукции на месте; не захочет – заменит их фотографиями своих родных и близких. В любом случае, подарок мой не окажется в чулане среди ненужного старья или, не приведи Господи, на помойке… Ну, не мудёр ли я?.. Как считаете, молодой человек?..
– "Мудёр" и даже очень! – согласился Троицкий. Старик нравился ему всё больше и больше.
Ответ его тому явно польстил.
– Вас, я полагаю, в этот магазин тоже забота о подарке привела?..
– Частично, – Павел не знал, как ответить.
Верещагин в удивлении вскинул свои кустистые седые брови.
– Не понимаю, как забота может быть "частичной"?.. Она либо есть, либо её нет.
– У меня только половина подарка, – Павел не решил ещё: стоит ли показывать художнику шахматы.
– А вторую вы решили здесь пробрести?
Троицкий кивнул.
– Ну-у! – разочарованно протянул художник. – В таком случае, вас ждёт разочарование, молодой человек. В этой мелочной лавке ничего стоящего найти невозможно. Я голову себе сломал, прежде чем придумал вариант с альбомом…
– Я понимаю, – Павла так и подмывало похвалиться своим подарком.
– А что представляет собой первая половина, позвольте полюбопытствовать?.. – видно было, что Верещагин тоже сгорает от нетерпения. – Может быть, мы с вами вдвоём как-нибудь решим проблему?.. Как-никак я художник, и у меня есть вкус…
Павел положил холщовый свёрток на прилавок и осторожно развернул тряпицу.
– Боже!.. Откуда такая прелесть?!.. – невольно вырвалось
Троицкий усмехнулся:
– Куда мне!.. Эти шахматы пятнадцать минут назад подарил мне Вениамин Аронович Генкин, – и тихо прибавил. – Убийца моего отца.
Иннокентий Олегович Верещагин-Суздальский так и замер на месте с открытым от удивления ртом и круглыми от ужаса глазами.
11
Алексей Иванович подошёл к подъезду дома, где прежде жил боголюбовский винозаводчик Прохор Акиньшин и позвонил. Дверь открыла ему Капитолина и, не давая произнести Богомолову хотя бы слово, строго, но вежливо заявила:
– Хозяина дома нету. Они в горком ещё с самого ранья уехали. Туда соваться не советую, не пустют!.. Так что поздравлять приходите вечером в "Нефтехимик". Начало в восемнадцать ноль-ноль! – и захлопнула перед носом Алексея Ивановича массивную дубовую дверь.
Пришлось звонить во второй раз.
– Я же тебе сказала, дед!.. – уже с раздражением произнесла девушка.
– Я не к хозяину, милая, – как можно дружелюбнее, ответил Богомолов. – Мне его матушка нужна… Валентина Ивановна.
– А вы по какому, собственно, вопросу?
– По личному… Брат я ей… Родной брат…
– Брат?!.. – ахнула Капитолина.
– Родной брат… Может, слыхали, меня Алексеем Ивановичем зовут.
– Проходите, коли брат… – с сомнением произнесла девушка, но в дом всё же впустила. – Тут у нас вешалка… И ноги тоже разувайте!.. Я не нанималась за всеми грязь убирать!.. Здесь погодите, а я пойду – доложусь.
Нежданный гость не вызывал у неё никакого доверия.
– Ходют всякие… – недовольно пробурчала она и скрылась за дверью, которая вела внутрь дома. Богомолов стал раздеваться.
Валентина Ивановна сидела в своём кресле и раскладывала пасьянс.
– Опять телеграмма пришла, – спросила, не отрываясь от карт.
Капитолина оглянулась на дверь и произнесла почему-то шёпотом:
– Там какой-то мужик совсем незнакомый… с бородой… К вам просится. Говорит, брат…
– Алёшка приехал! – обрадовалась Валентина Ивановна. – Что же ты его в прихожей оставила?.. Веди сюда!.. Немедленно веди!..
Капа поспешно вышла в прихожую и через мгновение ввела в гостиную Алексея Ивановича. Но, вопреки её ожиданиям, брат и сестра не бросились друг Другу в объятья. Он в нерешительности остановился почти на пороге, а она долго и внимательно смотрела на него, казалось, изучала, будто увидела впервые. И так продолжалось довольно долго.
– Здравствуй, сестра, – первым нарушил затянувшееся молчание Богомолов.
– Здравствуй, брат, – как эхо, отозвалась Троицкая.
Капа покачала головой.
– Ну, надо же!.. А я думала…
– Капитолина, оставь нас! – приказала хозяйка.
Та вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.
Ещё какое-то время брат и сестра молча смотрели друг на друга.
– А тебе идёт борода.
– Все говорят.
– На батюшку стал похож.
– А ты что же? – он кивнул на коляску. – Обезножила?..
– Как видишь.
– И давно?
– Пятый год пошёл.
Помолчали.
– Что не писала? – безо всякой обиды спросил Алексей. Просто так спросил… Не в молчанку же играть: столько лет не виделись.