Пионовый фонарь

Энтё Санъютэй

Прошу вас, сжальтесь надо мною, уберите ярлык!

– Уберу, - сказал Томодзо.
– Сейчас уберу. Деньги вы принесли?

– Да, я принесла вам сто золотых. Но вы убрали талисман "кайоннёрай"?

– Конечно. Он у меня, и я припрятал его.

– Вот, возьмите ваши деньги, - произнесла О-Ёнэ и протянула ему сверток.

Томодзо не очень верил, что это будут настоящие деньги, но когда руки его ощутили тяжесть золота, он понял, что теперь у него столько денег, сколько не было

никогда в жизни. Он даже страх забыл и тут же, трясясь от волнения, спустился во двор.

– Идите за мной, - сказал он призракам, взял лестницу и направился к дому Хагивары. Он приставил лестницу к стене, вскарабкался. на дрожащих ногах к окну и стал отдирать ярлык. Но руки его тряслись, и он никак не мог закончить дело. Наконец он вцепился в ярлык и рванул, в тот же миг лестница качнулась, он кувырком полетел на землю и выкатился в огород. Не в силах подняться, он остался лежать, сжимая в руке ярлык, и только бормотал про себя: "Наму Амида Буцу... Наму Амида Буцу..."

Привидения радостно переглянулись.

– Ну вот, барышня, - сказала О-Ёнэ.
– Сейчас вы увидите господина Хагивару и сможете высказать ему все свои обиды. Пойдемте же!

Она взяла. О-Цую за руку, покосилась на Томодзо, все еще лежавшем на земле, заслонилась рукавом от ярлыка в его стиснутых пальцах и проплыла через окно в дом.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

О-Куни злорадно думала о том, что настырный негодяй Коскэ, знавший о ее сговоре с Гэндзиро, нынче же ночью умрет от руки господина, как вдруг к ней вошел Иидзима и сказал:

– Куни, Куни, что я наделал! Правду говорят: "Семижды поищи у себя, а тогда только подозревай". Пропавшие деньги нашлись! Место, где прячешь дома деньги, надо время от времени менять, вот я и перепрятал их и совершенно забыл об этом. Очень сожалею, что переполошил всех. Но деньги нашлись, радуйся же!

– Ой, как хорошо!
– воскликнула О-Куни.
– От души поздравляю вас.

Про себя она считала, конечно, что поздравлять тут не с чем. Она была весьма встревожена и озадачена. В самом деле, как они могли найтись, эти пропавшие деньги?

– Зови сюда всю прислугу, - приказал Иидзима.

О-Куни позвала О-Такэ и О-Кими, и те, узнав, что произошло, тоже поздравили господина.

– Позвать сюда Коскэ и Гэнскэ, - распорядился Иидзима.

Служанки наперегонки побежали в людскую.

– Коскэ!
– закричали они.
– Гэнскэ! Господин зовет!

Услыхав это, Гэнскэ встрепенулся.

– Слушай, Коскэ, попроси прощения.
– Деньги, видно, ты не крал, да что поделаешь, кошелек-то нашли в твоем ящике, значит, такая уж у тебя судьба.

Попроси прощения, ладно?

– Хорошо, хорошо, - проговорил Коскэ.
– У меня есть что сказать господину, когда он занесет

меч. И, думается мне, ты тоже обрадуешься, когда услышишь, - Что уж мне радоваться, - вздохнул Гэнскэ.
– Ну, пойдем, господин ждет нас.

Они вышли из людской и остановились перед верандой.

– Коскэ и Гэнскэ, - сказал Иидзима.
– Подойдите ко мне.

– Господин, - торопливо сказал Гэнскэ, не трогаясь с места.
– Я сейчас по-всякому говорил с Коскэ у нас в людской. Не воровал он, по-моему, господин.

Вы, конечно, совершенно справедливо изволите гневаться на него, но позвольте покорнейше просить вас, господин, отложить казнь до следующего двадцать третьего числа...

– Погоди, Гэнскэ, - сказал Иидзима.
– Коскэ, подойди сюда.

– Казнь будет в саду?
– осведомился Коскэ.
– Позвольте постелить рогожу, чтобы не залить все кровью.

– Поднимись на веранду.

– Слушаюсь... Значит, казнь будет на веранде. Это неслыханная честь.

Благодарю вас, господин...

– Мне неприятно, Коскэ, что ты говоришь так, - сказал Иидзима. Слушайте, ты, Гэнскэ, и ты, Коскэ. Я виноват перед вами. Деньги нашлись, я вспомнил, что перепрятал их в другое место. Радуйтесь же. И я рад, ведь не было бы мне прощения, если бы я заподозрил чужих людей, а не собственных слуг. Я прошу вас извинить меня.

– Так деньги нашлись.
– радостно вскричал Коскэ.
– Значит, я больше не вор?

Меня больше не подозревают?

– Да, - сказал Иидзима.
– Тебя никто не подозревает. Я совершил оплошность.

– Благодарю вас, господин! Я всегда был готов умереть от вашей руки, но каково идти на смерть с мыслью о том, что вы считаете меня вором! А теперь я чист от подозрений! Казните же меня!

– Я поступил опрометчиво, - возразил Иидзима.
– И хорошо еще, что ты мой вассал. Будь на твоем месте кто-нибудь из моих друзей, мне пришлось бы вспороть себе живот... Даже этого, может быть, оказалось бы мало. Мне стыдно, что я так глупо обвинил своего верного вассала. Иидзима низко склонился перед Коскэ, уперев руки в половицы.
– Прошу твоего прощения.

– Не надо, господин, - проговорил Коскэ.
– Я не заслуживаю этого... Какая радость, правда, Гэнскэ?

– Еще бы!
– сказал Гэнскэ.

– Гэнскэ, - торжественно сказал Иидзима.
– Ты же подозревал Коскэ и даже бил его! Проси у него, прощения!

– Конечно, - с готовностью сказал Гэнскэ.
– Прости и меня, Коскэ, прошу тебя...

– И ты тоже хоть чуть-чуть, а подозревала Коскэ, не так ли, Такэ?

– Не то чтобы подозревала, - сказала О-Такэ, - а просто, думала, что непохоже это на нашего Коскэ... Самую малость подозревала.