Пир
Шрифт:
– Да! Да! Да! – почти выкрикнул он и рукой с зажатой в ней двадцатипятирублевкой вытер свое лицо. – Я… извините… Ольга… я не сплю уже четвертую ночь. С Коктебеля.
– Вы… из-за меня?
– Да.
– И вы что, за мной ездили?
– Да.
– Зачем?
– Чтобы видеть, как вы едите.
Оля молча смотрела на него. Дверь открылась, и пожилой мужчина с прижатыми к голой груди пятью бутылками пива шагнул в тамбур. Стоящий на коленях Бурмистров не пошелохнулся. Покосясь на него и на Олю, мужчина прошел мимо.
– Встаньте, –
Бурмистров тяжело приподнялся.
– Что вы хотите от меня?
– Я… Ольга… поймите только правильно…
– Что вы хотите от меня?
Он втянул в себя пахнущий креозотом воздух тамбура.
– Я хочу, чтобы мы виделись раз в месяц и чтобы вы ели для меня.
– И что мне будет за это?
– Сто рублей. Каждый раз.
Она задумалась.
– Это будет не в общественном месте, – забормотал Бурмистров. – В нормальном, уединенном, и еда будет совсем не такая, как…
– Я согласна, – перебила его Оля. – Раз в месяц. Только раз в месяц.
– Только раз в месяц, – восторженным шепотом повторил он и, прикрыв глаза, облегченно привалился к вибрирующей стенке. – О, как я счастлив!
– Только телефона и адреса я вам не дам.
– И не надо, не надо… Мы будем встречаться в каком-то месте… в условленный день и час… так лучше, так лучше. Когда вы сможете?
– Ну… – подумала она. – В понедельник я рано кончаю. В час десять. Давайте в час тридцать на… у памятника Пушкину.
– У памятника Пушкину… – как эхо, повторил он.
– Да, а вы – москвич?
– Я живу в Подмосковье.
– Тогда – всё. И, пожалуйста, больше не ходите за мной в туалет. – Она повернулась, взялась за ручку двери тамбура.
– А… в какой понедельник? – спросил он, не открывая глаз.
– В какой? Ну… как месяц начнется. В первый понедельник месяца.
– В первый понедельник каждого месяца.
Оля вышла.
В купе ее ждал проснувшийся Володя с помятым лицом и всклокоченными волосами. Витка по-прежнему спала.
Забравшись на верхнюю полку, они долго целовались, потом молча лежали.
«Я деньги взять забыла, – вспомнила Оля, теребя Володины волосы. – Раз в месяц. А что? Пусть посмотрит».
В Москве на Олю пыльной подушкой свалилось сонное московское лето. Август она провела на даче в Кратово.
Гамак, сосны, концерт Сибелиуса для скрипки с оркестром, который она готовила к зимней сессии, пруд, Пруст, вечерний чай на террасе, визиты Володи, заканчивающиеся неизменным совокуплением в ельнике, бадминтон с соседом, велосипедные прогулки с Тамарой и Лариской, послеобеденный сон в мансарде.
За весь август она ни разу не вспомнила про приключение в поезде и, вероятно, забыла бы совсем, если бы не случай. В первый понедельник сентября она играла первую часть концерта своему педагогу Михаилу Яковлевичу. На середине он прервал ее своим традиционным двойным щелчком пальцев.
– Нэ, нэ, нэ. Нэ то. Типичное – нэ то! – забормотал он
«Это нэ… Кто же так говорит? – задумалась Оля, глядя поверх скрипичных колков на гладкий еврейский лоб Михаила Яковлевича. – И это нэ… Бифштекс!»
Она сразу вспомнила бифштекс с яйцом, Бурмистрова и широко улыбнулась.
– Чего ты веселишься? – полез за сигаретами Михаил Яковлевич. – Лето прошло, а концерт ни с места.
В половине второго она со скрипичным футляром на плече подошла к памятнику Пушкину. Среди сидящих на лавочках сразу поднялся Бурмистров – худой, плешивый, в бежевом плаще – и неряшливо-торопливой походкой двинулся к ней.
«А быстро с него загар сошел». Оля с интересом смотрела на Бурмистрова как на диковинное растение, которое за полтора месяца умудрилось не завять.
– Здравствуйте, Ольга, – заговорил он, склоняя голову, но не подавая руки.
– Здравствуйте.
Лицо его было более спокойным и уравновешенным, чем тогда, большие зелено-голубые глаза смотрели с доброжелательным вниманием.
– Я думал, что вы в августе просто куда-то уехали, поэтому и не пришли.
– Это правда.
– Но я был спокоен.
– Почему?
– Я был уверен, что в сентябре вы обязательно придете, – улыбнулся он своей застенчивой улыбкой.
– Вот как? – усмехнулась Оля, встряхивая волосами. – Какая самоуверенность.
– Вы… музыкант? – Он заметил футляр.
– Почти.
– В Консерватории?
– Почти.
– А что значит – почти?
– Слишком много вопросов.
– Извините, – сразу привычно засуетился он. – Давайте… вон туда… и там поймаем авто…
Он пошел впереди Оли к бульвару.
«Интересно, есть у него женщина? – Оля смотрела на его размашистые ноги в серых брюках и новых замшевых ботинках. – У таких, как он, либо много, либо никого».
На бульваре Бурмистров поймал бананового цвета «Запорожец», помог Оле сесть назад и через двадцать минут подавал ей руку, когда машина остановилась напротив метро «Автозаводская».
– Далеко? – спросила Оля, выбираясь из «Запорожца».
– В двух шагах, вон тот дом, – махнул он рукой.
Они вошли в девятиэтажный жилой дом, поднялись на лифте на шестой этаж. Бурмистров отпер дешево обитую дверь квартиры №24, пропустил Олю вперед. Она вошла в однокомнатную, бедно обставленную, но чисто убранную квартиру. Посередине комнаты стоял накрытый белой скатертью стол, сервированный на одну персону. Еды на столе не было никакой.