Пиратский граф
Шрифт:
— Ладно, быстро делаем дела, и делим деньги. Синьор Иньиго за эту ночь каждому заплатит по десять флоринов, — сказал он.
— Плюс деньги, что мы взяли у шлюх, — радостно оскалился один из швейцарцев, — я готов так работать, хоть каждую ночь.
Многие со смешками это подтвердили, начав заниматься двумя новыми трупами. Вскоре раздались три всплеска и море поглотило все следы произошедшего, а отмытые водой с песком повозки отправились в обратный путь.
Утром за завтраком послышался шум и
— Городская стража сеньор Иньиго, — сказал он, — ночью пропали три проститутки, что гостили у вас вечером, их родственники ищут их.
— А от меня что хотят? — удивился я.
— Бернард так им и сказал, что всех развёз по домам, — кивнул он, — просто странно, что кто-то доехал, а кто-то нет.
— Видимо в городе не всё спокойно, — с фальшивой печалью в голосе вздохнул я, — люди пропадают, а ведь у них было по десять флоринов на руках.
— О, кстати да, пойду скажу стражникам про это, — кивнул мужчина и побежал обратно.
Я же продолжил есть, посматривая как на счётчик внутри, так и на правую руку, которая не дрожала.
— Дрожание правой руки — устранено.
Высветилось системное сообщение, когда счётчик достиг нулевого значения, но я уже последнюю неделю пробовал писать и чувствовал, что у меня это получается всё лучше и лучше это делать. Так что один свой недостаток я точно устранил.
— «Нужно будет придумать, как добраться до монеты архиепископа Каррильо, — подумал я про себя, — за бонусные баллы можно будет починить себе левую руку и обе ноги. Потом уже можно думать о горбе, росте и остальном, но пока…незачем об этом мечтать, поскольку сил и средств подобраться к самому архиепископу у меня нет, так что нужно продолжать разбираться с городом».
После завтрака меня переодели, и мы направились на заседание кортесов. Как я знал, там были представители как дворян, так и простых граждан, которые выбирались из них голосованием, что ещё было удивительно, в них же присутствовали представители от иудеев и мудехар. Ну точнее представители от цехов ростовщиков и рыбаков, но по сути это были евреи и ассимилировавшиеся на Пиренейском полуострове в результате Реконкисты арабы.
Зал, в который меня внесли был набит битком. Около четырёх десятков людей, представляющих различные слои населения города, с нетерпением ждали моего приезда, и даже слегка злились, поскольку я намеренно опоздал на два часа. Причем гонцам, которые отправлялись к нам из магистрата, неизменно отвечали, что граф скоро будет.
Так что явился я в самый пик того, как злые люди, которых мариновали в весьма тесном помещении больше двух часов, готовы были излить на меня весь свой гнев.
Я же тем временем не спеша устраивался на стуле, стоявшем у стены и только после этого поднял свой взгляд, чтобы посмотреть на взбешённых людей, особенно это было видно по лицам дворян. Ровно то, что мне и было нужно.
—
— Не знаем, как у вас в Риме сеньор граф, — желчно обратился ко мне человек со скамьи, где сидели дворяне, — но у нас в Арагоне утро бывает до полудня, а не после него.
Я повернулся в сторону говорившего и улыбнулся.
— Сеньор Николо Гатти, приятно знать, что в Аликанте есть люди, у которых всё отлично со счётом, — мягко и рассудительно ответил я, — и если вы так быстро считаете, то расскажите нам пожалуйста, сколько налогов торговец должен заплатить с шестидесяти тюков шерсти, трёх десятков бочек вина и тонны меди?
— Не меньше сорока двух флоринов, граф, — он посчитал довольно быстро и довольно посмотрел на меня.
— А с тридцати тюков шерсти, пятнадцати бочек вина и полтонны меди? — улыбнулся я ему снова.
Он фыркнул и ехидно отметил.
— Тут и считать даже нечего, ровно половина от сорока двух флоринов, — победно он посмотрел вокруг, а потом на меня.
— Да? Странно, — задумчиво произнёс я — почему же тогда в портовой ведомости о принятых и досмотренных грузах с вашего корабля в таком количестве, стоит цифра всего в десять флоринов?
Лицо дворянина с довольного, стало стремительно превращаться в испуганное.
— Арестовать его за махинацию с налогами короне, — приказал я, и наёмники тут же подошли к скамье и выдрали оттуда Николо Гатти, затем под его крики о помощи, вытащили из зала, весьма небрежно ударяя человека при этом головой о дверные косяки.
Когда мужчину утащили, я обвёл взглядом зал и улыбнулся, мягко спросив у людей.
— Кто ещё сеньоры хочет высказаться по поводу моего расписания? Можете говорить смело, я всегда готов к справедливой критике, — поинтересовался я у них.
Странно, но желающих больше почему-то не нашлось, так что я решил начать с намеченной повестки.
— Сегодня утром мне стало известно, что ночью в городе пропали три уважаемые сеньориты, которые возвращались домой с моего ужина с золотом в руках, — спокойно сказал я, — поэтому надеюсь магистрат сделает всё, чтобы их найти, поскольку я считал, что прибыл в спокойный и главное безопасный город. Если бы я знал, что в Аликанте пропадают ночами люди, то, разумеется, никогда бы не дал им идти с золотом ночью по опасным улицам.
— Обычно этого у нас не происходит ваше сиятельство, — со своего места заметил один из сидящих там судей, — это первый случай за три месяца. Предположу, что возможно, это как-то совпало с вашим прибытием в город.
— А-а-а, — протянул я, повернувшись в сторону говорившего, — главный городской судья Арсенио Алькальде. Всегда мечтал поговорить с человеком, сведущим в законах. Вы ведь в них разбираетесь?
— Разумеется ваше сиятельство, — склонил он голову, — потому я и главный судья.