Письма солдат
Шрифт:
— Живые черти! — выдохнул Никифоров.
За последним актом трагедии он следил, задержав дыхание. В этот момент водитель «Жука» резко ударил по тормозу перед препятствием. Офицер не успел схватиться за сиденье и чувствительно приложился лбом о стекло.
— Ров, — бросил ефрейтор, выкручивая руль.
— Хорошо, что не колесами его нашел, — возмутился поручик Аристов.
— Полегче, лучше посигналь нашим людям, чтоб танкистам помогли.
— Сделаю, — поручик встал на подножку машины и полосатым жезлом показал сначала на ближайший грузовик
Убедившись, что его видят, офицер как заправский регулировщик крутанул жезлом и показал на поврежденные танки.
— Почему у нас нет раций в каждой машине как у бронеходчиков?
— Пишите рапорт. Только боюсь, не в этом году и не на этой войне получим желаемое. Мне говорили, радиосвязь наше слабое место. Армии нужно столько раций и телефонов, что заводы не справляются.
Разговор не мешал командирам следить за дорогой и полем боя. Солнце уже касалось горизонта. На землю легли длинные четкие тени. Самое нехорошее время. Очень сложно разглядеть укрытия и вражеские позиции. Водители и механики до рези в глазах вглядываются вперед, каждая тень кажется бревном или траншей.
Саперы тем временем почти догнали атакующих бронегренадеров. Первыми это заметили американцы. Пронзительный противный свист. Внедорожник тряхнуло близким взрывом. Никифоров инстинктивно пригнулся. Водитель же крутанул руль, вдавил газ до упора. При этом человек попытался переключить передачи, но не справился с коробкой и сцеплением. «Жук» заскрежетал, пошел рывками, в салоне завоняло горелым.
Следовавшие за командиром саперы без команды посыпались из машин. Никифоров с Аристовым выпрыгнули из внедорожника. При этом Иван Дмитриевич чувствительно приложился плечом о камень. Слава богу, двери с командирских машин сняли еще в Гвиане, ничего не мешало.
К счастью, обстрел быстро прекратился. Ефрейтор завел машину. Правда, выехать самостоятельно из рытвины куда его занесло не смог. Пришлось звать людей, с шутками и легким матерком выносить «Жук» на руках.
Рядом остановился легкий танк. Высунувшийся по пояс из башни подпоручик обратился к Аристову.
— Соратник поручик, тяжелый танковый, впереди теснина, дорога перерыта, нужна помощь.
— Что нужно? Штраухман! — это уже к подвернувшемуся под руку старшему унтеру. — Ганс, бери свой взвод и дуй за танком.
— Так точно! Что с собой брать, ваше благородие?
— Руки и голову.
В этот момент к танку подошел Никифоров. Подпоручик коротким движением отдал честь старшему по званию.
— Командир взвода легких танков Самохин Константин. Господин штабс-капитан, я передал вашим людям просьбу помочь с продвижением.
— Хорошо. Константин, как вас по батюшке?
— Михайлович.
— Константин Михайлович, что там впереди?
— Американцев как мышей в амбаре в голодную зиму. Тяжело очень. Я шел на фланге, так из шести танков половину потерял. У тяжелых четверо выбито.
Подпоручик провел ладонью по лбу размазывая пот и грязь.
— Сейчас распадок проходят, за ним роща и поле. Нам приказали
— Понятно. Долговременные точки впереди есть? — Никифоров сдержал напрашивавшийся вопрос.
— Были. На моем участке одну точно огнеметами залили. Соседи что-то орудиями расколупали.
Дорога о которой говорил танкист оказалась коварной и единственной. Узкая извилистая грунтовка. Американцы успели перекрыть ее рядами валунов и бетонными надолбами. Участок в низине перерыли, так что получился замечательный пруд с мутной водичкой. Тяжелые танки прошли прямо через заросли, а вот машины с пехотой, артиллерия, легкая техника встали.
Ко всему прочему, янки местами накидали мины. По счастью, первыми на мины нарвались танкисты. Мощный многотонный «Мастодонт» застыл поперек дороги с сорванной гусеницей и разбитыми катками. Обездвиженную машину цепляли тросами к целому танку.
Что-ж пришлось повозиться. Последние надолбы взрывали уже в темноте. Присланные сегодня два центнера взрывчатки удивительно и быстро испарялись, хотя еще два часа назад штабс-капитан Никифоров полагал, что ему этого богатства хватит до следующего десанта.
Глава 18
Карибы
12 августа 1941. Кирилл.
Самолет с молниями на плоскостях подпрыгнул на палубе выбрав свободный ход троса аэрофинишера. К самолету сразу бросились парни из палубной команды. Истребитель отцепили от аэрофинишера и покатили из зоны посадки. Четверо матросов положили и вновь подняли за хвостом самолета сетку барьера безопасности.
Быстрее! Быстрее! Еще быстрее! На «Выборг» уже заходит следующий «Сапсан». Команда авианосца работает как один многоголовый, многорукий организм. Спаянный воедино гекатонхейр сын Неба и Земли.
Прапорщик Никифоров со стоном отщелкивает замок фонаря. Двигатель заглушен. Истребитель покачивается на амортизаторах стоек. Машину катят, но подняться уже нет сил. В лицо бьет свежий пахнущий солью и бензином морской воздух. Кирилла хватают за руки, чуть ли не волоком вытаскивают на крыло.
— Живой? — трясет за плечо молодой парень в зеленой жилетке заправщика.
— Живой. Мать их за ногу! Дай только на палубу скатиться. Не чувствуешь, как штормит?
— Осторожнее, не зацепись за рваный дюраль.
Кирилл ступает прямо на перечеркнувшую плоскость строчку пулевых пробоин, неловко взмахивает руками, пытается сконцентрировать взгляд. Нет это не качка, это перед глазами круги плывут. Летчик спрыгивает на палубу, не удерживается на ногах, от падения его спасают руки матросов.
— Спасибо, братки. Мне в рубку.
— Никак нет, ваше благородие. Вас приказано в столовую, кормить, поить и в кубрик отнести.
Твердая палуба под ногами творит чудеса. Десяток шагов, слабость постепенно проходит, хотя плечевые мышцы сведены спазмом, руки до сих пор не поднимаются и спина болит. Кирилл поднимает лицо к солнцу и улыбается.