Письма солдат

Максимушкин Андрей Владимирович

— Добро. Что у нас из поддержки? — Никифоров взял себя в руки, минутная слабость прошла.

— Две полковые трехдюймовки разворачиваются. Попасть из них только при большом везении и попущении Господнем можно. На пробить укрытие и не закладываюсь. Шрапнелями и фугасами придавят маленько, уже хлеб.

— Андрей Иванович, — Никифоров повернулся к следовавшему за ним как тень офицеру. — Пошлите за Генераловым, готовьте штурм.

— Лучше два отделения с Селивановым. Он работал с подрывниками.

— Вам лучше знать, Андрей Иванович. Работаем вместе с гренадерами.

Саперная

рота держалась в версте за наступающим батальоном. Это только командиров понесло в самое пекло вслед за соратниками. Благо, радиста с полевым аппаратом Никифоров прихватил с собой, потому все организовали быстро. Пока пехота окапывалась под беспокоящим огнем, саперы с группой прикрытия готовили «некоторую нехорошую гадость» по выражению поручика Аристова. Сам Никифоров предпочел остаться рядом с пехотным комбатом. Больше не из необходимости, а чтоб перед людьми стыдно не было. Вроде, возраст уже не юнкерский, а ужас как неудобно показать слабость. Люди ведь ничего не скажут, а все запоминают, ахаровцы.

— Готово, ваше благородие, — Адам Селиванов вынырнул из-за зарослей и плюхнулся на землю рядом с офицерами.

— Герман Семенович, что с поддержкой?

— Начинаем, — кивнул пехотный комбат и потянулся к полевому телефону.

Заработали пушки. Над вражескими позициями вспухли облачка шрапнелей, затем стали рваться фугасы. Включились в работу минометы. Пулеметчики открыли шквальный огонь, стараясь если не зацепить, то хоть подавить противника. В сотне шагов басовито порыкивал тяжелый крупнокалиберный ДШК. Под прикрытием огня вперед короткими перебежками двинулись два отделения взрывников. С ними шел пехотный взвод.

Пулеметчик в ДОТе открыл огонь. Не на долго. Штурмовики закидали позицию винтовочными дымовыми гранатами. Под прикрытием завесы саперы пробежали еще шагов сто. Вот он. В бинокль хорошо видно, как парни в пятнистой форме ползут в траве, до окопов совсем ничего.

Дымовая завеса рассеялась. Пулемет опять ожил.

— Черт побери! — Никифоров стиснул зубы.

Поднявшиеся было трое солдат рухнули на землю как подкошенные. Русским везло в том, что квадрат уже хорошо обработала корабельная артиллерия. Пусть реальный результат оставлял желать лучшего, но глубокие воронки сейчас спасали немало солдатских жизней.

— Батарея, химическими! Есть слезогонка? — прокричал в трубку поручик Аристов.

Вскоре характер огня изменился. Взрывы слабее, но зато дым гуще.

— Надеюсь, люди догадаются противогазы надеть?

— Должны.

Еще один залп дымовыми гранатами. Две минуты. Прямо рядом с ДОТом шевеление. В прилегающих траншеях идет бой. Огонь артиллерии стих.

Вот русский ефрейтор с канистрой поднимается на огневую точку. Затем скатывается на землю. Из амбразуры ДОТа выплескивается огненная струя, по ушам бьет тяжелый низкий рокот объемного взрыва.

— Жидков, Карпов, пошли! — командует по телефону Комаров. Затеем требует переключиться на артиллеристов.

С остальными огневыми точками пехота разобралась сама. Четко. Спокойно. Без надрыва и самопожертвования. Русские закидывали противника гранатами, подавляли пулеметами и автоматическими

пушками. Пехотные трехдюймовки расчеты катили вслед за своей пехотой.

— Хорошая пушка, — Никофоров закурив махнул в направлении поля боя.

— Неплохая, но эти две у меня в батальоне последние. Говорят, с производства сняли.

— А что взамен?

— Должны дать отделение «Осликов». Только в Петербурге опять к прошлой компании готовятся.

— Что так?

— Иван Дмитриевич, ну где эти самоходчики? — обозлился Комаров. — У нас танкодесантных паромов на пересчет. Высадили за пять верст от моего батальона. По дороге застряли. Полковушки можно грузовиком буксировать, руками катить, а броня опять потерялась!

Через три версты батальон остановился перед очередной позицией. Соседи тоже встали. Янки на острове до черта. Судя по интенсивности огня, впереди чуть ли не пехотный полк на оборудованной позиции.

Иван Дмитриевич бросил взгляд на наручные «Буре». До заката еще четыре часа. Последний раз люди нормально питались утром. Обед сухпайком, консервы да галеты.

— Где мой обоз? — риторический вопрос повис в воздухе.

Большая часть батальонной техники зависла на разгрузке в Фор-де-Франсе. Шесть нижегородских «двухтонок» с каким-то скарбом и снаряжением, вот весь ротный тыл.

— Полевая кухня в пяти верстах, — поручик Мизерницкий даже не повернул голову.

Офицер, прикрыв глаза, прислонился к пальме. Еще утром поручик достал свежее, новенькое прямо со склада полевое обмундирование. На сей момент форма заляпана грязью, местами зияет свежими прорехами. Сквозь дыры в рукаве проглядывают бинты. Задело осколком по касательной. Малоприятный момент. В горячке боя Станислав Мстиславович даже не заметил рану. От фельдшера поручик сначала отмахнулся, только затем дал себя перевязать.

— Почтовый голубь донес?

— Зачем голубь? У вас, Иван Дмитриевич, свой быстрокрылый серафим с рацией. Минут десять назад передали, что кухня на подходе.

— Это хорошо. Пусть хоть кашу наварят, чтоб не на пустой желудок дальше идти.

Увы, планам ротного не суждено сбыться. Примчавшийся посыльный на мотоцикле передал приказ: готовить людей к штурму. А следом прибежал связист от радийного «Кергесса». Подполковник Чистяков вспомнил о своей второй роте.

К превеликому сожалению распоряжение комбата саперов не блистало оригинальностью. Никифорову и его людям предписано идти без остановки. 12-я мехбригада с двумя полками пехотной дивизии должна взломать оборону именно сегодня.

— Что у нас такое случилось? — Иван Дмитриевич с опаской огляделся по сторонам.

— Угроза вражеского десанта, — отозвались в наушниках. — Не спрашивай. Сам не знаю. Мне даже не Манштейн, а из штаба армии радировали. Слезно просят не останавливаться. Петру Алексеевичу тот же самый приказ свалился.

— Хорошо. То есть плохо. У меня шесть покойников за сегодня. Еще дюжину раненных в тыл отправил.

— Иван Дмитриевич, родной ты мой, ругай меня, матери, слова не скажу. Только поддержи бронегренадеров. Не бросай наших соратников.