Письма солдат
Шрифт:
В Петербурге грамотно рассчитали схему операции. Однако, огромным неизвестным, джокером, способным разом изменить все оставалась погода. В среду 22 октября корабли и суда выбирали якоря. Шторм ночью сменился мерной зыбью, впервые за несколько дней на небе появилось солнце.
Успевшие обжиться на берегу морпехи возвращались на быстроходные транспорты и сторожевики. На острова сходила пехота, с ними флотские специалисты. Организация постов наблюдения и установка ретрансляторов дело серьезное, требующее не только рук, но и образованных голов в комплекте.
Корабли в бухтах принимали топливо с танкеров. Командиры
Вечером десантная флотилия и соединения обеспечения вышли в море. К этому времени эскадра графа Гейдена уже рубила волны форштевнями. План операции разрабатывался в нескольких вариантах. Сейчас русские реализовывали один из самых смелых и агрессивных.
Глава 28
Наветренные острова
21 октября 1941. Кирилл.
Авианосец вновь вышел в море. Как всегда, летчики не знали курс и задачу соединения. Не знали где тяжелые бригады флота. «Синоп» видели на переходе. Тяжелый эскадренный авианосец со своей свитой недолго держался в пределах видимости. Вскоре «Выборг» остался в одиночестве, если не считать верного «Лешего» и полудивизион эсминцев.
Полеты пока не велись, дежурное звено истребителей на растяжках принайтовано к палубе. Еще два звена в ангаре в готовности к немедленному подъему. Летчики проводили время в каютах и ангаре. Карточные игры командование жестко пресекало, зато на корабле образовался клуб шахматистов. Кирилл Никифоров к этой игре талантов не имел, потому совершал регулярные набеги на библиотеку, или проводил время на баке. Зачастую в демократической корабельной курилке вспыхивали интересные споры на животрепещущие темы.
На флоте до сих пор все пребывали в недоумении после неожиданного отлета вице-адмирала Макарова. Командующий эскадрой отбыл в Россию. Зато штаб на Тринидаде возглавил командующий Северным флотом вице-адмирал Потапьев. Обязанности этих адмиралов не пересекались, потому неожиданная рокировка породила массу слухов. Усугублялось это тем, что Потапьев выше по должности, а Макаров командование эскадрой оставил на начальнике штаба и командире линейной дивизии. Этакий кентавр, где Милевский старше по должности и больше тянул, а Вилькицкий имел веское слово и право вето.
— Перекур, подпоручик? — со спины подошел комэск.
— Я сегодня выбрал самый экономный способ курения.
— Это как?
— Стою и дышу воздухом. Матросы курят, я дышу.
— Молодец! — Сафонов согнулся от хохота.
— Доступа к штурманским картам у тебя случаем нет?
— Не имею. Зато знаю, проходим мимо Мартиники. Остров по правому борту.
В ответ на пристальный взгляд Никифорова, комэск возвел очи горе, а потом признался.
— Слышал разговор на мостике. Наши судоводители запрашивали радиомаяк. Из этого по карте и прикинул. Барбадос в стороне, Гренада за кормой. Скорее всего идем поддерживать плацдармы на Гваделупе.
— Лихо. Грамотный ты штурман.
— Учись, подпоручик. Иначе так всю жизнь с приставкой «под» и проходишь.
На самом деле в новом звании ничего неудобного нет. Кирилл получил погоны незадолго до выхода в море. Обмывать решили всем авиаотрядом уже после похода. И не одного Никифорова.
Если смотреть на Карибский бассейн из ближнего космоса или через хороший телескоп с Луны, можно видеть, как сразу несколько отрядов кораблей вышли из своих баз и устремились на север. Сражение за архипелаг шло с лета, не прекращалось, а только ненадолго стихало и снова разгоралось со свежими силами.
Гваделупа последний большой остров, где американцы еще цеплялись зубами за коралловые обломки и вулканические скалы. Русские и немцы высадились одновременно, но продвижение застопорилось. Обе стороны с азартом перебрасывали подкрепления, мясорубка работала с чавканьем перемалывая людей в фарш, а корабли, танки, самолеты в металлолом.
Не надо думать, что подавляющее превосходство на море так просто реализовать. После сражения у Антигуа русские бригады резко снизили свою мощь, численность немецких и французских эскадр сократилась. Немало кораблей с выгоревшими ангарами и палубами, с пробоинами в бортах ушли в Европу на ремонт. Американцам тоже досталось. Разведка докладывала, что в док на буксирах втащили линкор «Айдахо», новейший «Вашингтон» встал у стенки лечить последствия знакомства с главным калибром русских тяжеловесов. «Нью Мексико» зачем-то ушел аж в Балтимор. Скалы Антигуа украсились обгоревшими остовами крейсеров и эсминцев. До недавнего времени единственный тяжелый авианосец флота остался без своего главного оружия.
Европейцам в архипелаге противостояли базовая авиация и легкие силы. Весьма успешно, стоит сказать. Вдруг выяснилось, казалось бы, подавленные аэродромы оживают и вновь выбрасывают рои ударных машин и истребителей. Подводные лодки и катера прекрасно действуют ночами. У берега под прикрытием малых островков и скал хорошо себя чувствуют маленькие верткие и кусачие «москиты».
Экономика Штатов раскручивалась. Военный заказ и новые налоги на войну оживили промышленность, заводы набирали заказы и рабочих, поднялся спрос на сырье. Верфи круглые сутки тонули в искрах электросварки, металл из гудящих мартен раскатывался в листы и обретал форму в океанских машинах смерти. На военных базах, в учебных фортах под рев сержантов в непрестанной муштре формируются новые части взамен сгинувших на островах.
Русские и немецкие эскадры поднимались по меридиану к району атаки. Сражение не прекращается, наскоро залатанные корабли с полными топливными танками и погребами вновь шли туда где их ждет огонь орудий и массированные атаки бомбардировщиков.
В это время в Санкт-Петербурге глубокой ночью вице-адмирал Макаров спускался по лестнице «Красного замка». Лицо моряка несло печать тяжелых раздумий, но глаза светились юным задором.
Знаменитого флотоводца не зря экстренно выдернули в столицу. После неудачного сражения вдруг окреп голос недоброжелателей и завистников. Казалось бы, с чего? Тем более его покровитель и старый друг адмирал Кедров вышел в отставку. Заслуженного деятеля флота проводили с почетом, сам Алексей Второй устроил торжественный вечер в Екатерининском дворце в честь Михаила Александровича, нашел как прилюдно поблагодарить, тепло пожелать долгих лет и счастливой деятельной жизни.