Письма солдат
Шрифт:
Глава 26
Александровский дворец
29 августа 1941.Князь Дмитрий.
— Склоняюсь перед властью царя земного во славу царя небесного, — патриарх Анастасий величаво поклонился.
— Убедил?
— Склонил, — повторил Владыко.
— Я пока не спешу, — император открыл ладони. — Какие у тебя возражения?
— Боюсь за чистоту веры. Как бы католики не привнесли чего мутного от Папы. Не ты первый такое предлагаешь, не ты первый идешь по краю.
— Католиков у нас мало. Какой ты патриарх
— Соблазн. Великий соблазн.
Дмитрий сидел сбоку стола. Специально равноустранился от двух великих властителей. По его мнению, светская власть убедительно доминировала. Анастасий осторожничал, прямо не отказывал, скатывался в велеречивое цитирование Писания к месту и не к месту. Однако, царь, как и князь видели, по сути возразить патриарху нечего. В душе же патриарх закрылся как черепаха. Князь понимал, слишком смело для настоятеля церкви с претензией на первоапостольную.
— Я не давлю. Время довести мое мнение до иереев у тебя есть. Пусть Московская Патриархия первой покажет пример христианского смирения, готовности протянуть руку ближнему своему, брату во Христе.
— Век пройдет, пока католики не придут к истинной вере, а лютеране не прозреют. При все нашем старании и благоволении Господнем.
— Нет, — Дмитрий вступил в разговор. — Вера у всех нас истинная, а какая церковь ближе Богу, Господь и ведает.
При этих словах Анастасий отшатнулся и бросил на князя осуждающий взгляд.
— Ты боишься ереси экуменизма. Не будет такого. Император говорит только о признании обрядов и таинств всеми нашими церквями. Сами церкви каждый по себе. Единяйтесь, спорьте, общайтесь, как хотите. Инославные церкви признавать никто не требует. Христиан принять Господь велел. Вспомни правила апостольского служения.
— Много на себя берешь, князь.
— Сколько на него взвалил, столько и несет, — сюзерен вдруг поднялся с места. — Чай, или кофе?
— Чай, конечно.
— Всем чай. Давайте думать, как нам церкви не повредить, а дело сделать.
Горячий ароматный чай с печеньем и цукатами вернул всем правильный настрой. Царь между делом интересовался делами на Иерусалимском подворье, еще раз поблагодарил за величественную церемонию венчания короной Иерусалима. Последнее стоило всем немало сил, а больше всего поиска согласия. Алексея венчали на царство в Петербурге, в кафедральном соборе Святителя Николая сразу три патриарха. На церемонии присутствовали главы всех церквей России. Целый интернациональный разноконфессиональный клир. Беланович даже сумел выдернуть посланника Папы Римского, чтоб навеки закрепить русские права на Святой город.
— Есть интересная мысль, — Дмитрий поставил чашку и потер подбородок. — Пусть высочайший приказ о взаимном признании всех обрядов и Таинств всеми церквями подпишет не император Всероссийский, а король Иерусалимский.
— Патриарх Московский примет? — Алексей сразу уловил мысль. — Или мне Тимофея просить?
— Приму, ваше величество, — скрытая угроза подействовала.
— Вот и хорошо. Кстати, жди меня в Сергиевой Лавре на
Патриарха так сразу и быстро не отпустили. Анастасий от всей души благословил и царя с домочадцами, и Дмитрия, и казаков конвоя, и всех православных, кто имел счастье в этот день очутиться в царской резиденции. Разумеется, Дмитрий ради такого дела привез с собой Марину Александровну с детьми. Иногда положением, близостью к сюзерену надо пользоваться и не стесняться этого.
Неизвестно кто подсуетился, но к патриарху подвели детей норвежского короля. Разумеется, тот благословил и окропил святой воды истовых лютеран без малейших возражений. Юную Астрид по-отечески потрепал по загривку. Следом за Глюксбургами потянулась их свита.
Патриарх отбыл на императорском лимузине с конным конвоем. Раз царская воля занесла в Петербург, Анастасий не отказался от посещения своих столичных владений. Его ждали в Казанском соборе, а на завтра назначена торжественная служба в Спасе-на-крови.
Попрощавшись с церковным властителем Алексей пребывал в приподнятом настроении. Тут уж под руку попались друзья императора. Сначала обед в семейном кругу, а на вечер торжественный ужин. Ради возможности увидеть патриарха юная Надежда Дмитриевна пропустила школу. А раз завтра суббота, то спешить в город смысла нет. Так что, Дмитрия с семьей оставили в гостях до утра. По старой русской традиции получается до обеда. Но тут уж сам князь воспротивился. Он планировал завтра появиться на службе. Дела не терпят. «Работа не волк, в лес не убежит. Ее делать надо».
Пользуясь последними летними солнечными днями, Алексей отправился на прогулку по парку. Дмитрий понимал, разговор не закончен.
— Что у тебя за буча в Трансиордании? Почему мне докладывает Беланович, а не ты?
— Я докладывал еще два месяца назад. Предупреждал.
— Давай рассказывай. Тебе это нужно, или само случилось?
— Все вместе, — не стал отнекиваться князь. — Король Абдалла возжелал странного. Мне докладывали, что он ведет игры с англичанами, интригует против сирийцев, собирается прибрать под себя Самарию, забрасывает удочки на предмет подмять под себя Курдское королевство.
— Он уже король? — ироничным тоном спросил Алексей.
— Короновался. У тебя даже посольство есть.
— Пустое. Я не обязан помнить всех бедуинов. Продолжай.
— По счастью, Восток гадюшник еще тот, говорят, со времен Иисуса Навина так повелось. Принц Хасан оказался куда более разумным человеком, поднял мятеж и отрубил брату голову.
— Красивые обычаи у этих милых людей. Мне докладывали об участии моих бывших подданных в заварушке.
— Наследие османов и плод гнева твоего папы. Абдалла опирался на черкесскую гвардию. Хасан привлек под свои знамена ингушей, чеченцев и даргинцев. После мятежа 18-го года их много осело на Ближнем Востоке. Последняя волна переселенцев-горцев подрезала предыдущую волну. Обычное дело. Сам знаешь, красивый обычай прекраснодушных гордых людей.