Плацдарм
Шрифт:
— Тогда и в самом деле невозможно, — вздохнул военврач. — А жаль… Что ж, разрешите откланяться, товарищ подполковник. Дела. Вот анализы сделать надо.
— Да-да, — пожал ему руку Сердюк. — Спасибо за помощь.
— А скажите, Сергей Станиславович, — обратился он к Максимову, когда Симонян вышел, — вы в этом лучше разбираетесь, — это не может быть так называемая альфарка?
— Нет. Изображения альфаров или, как еще говорят, сеидхе, у нас имеются в достаточном количестве. Скорее это другая ветвь людей.
— Что вы имеете в виду?
— Скажем, это потомки
— Ладно. А что там с браслетом?
— Брасле-ет… — протянул Максимов. — Вот тоже загадка. Материал — уже известный нам митрил. И как будто на нем какая-то магнитная запись. Может быть, это ключ к чему-то или нечто вроде их паспорта? Между прочим, вот еще что: почему она свалилась на нашу голову только в одном браслете?
— А если так и должно быть?
— Исключено. На коже обнаружены следы от ремешков и бретелек.
— Чертовщина какая-то… — вздохнул Сердюк, и голос его прозвучал до странности потерянно.
Возвращаясь из лаборатории улицами Октябрьска, пустынными в это время суток, Сердюк только что не выл на Луну.
Не было печали, черти накачали!
Сверзилась на них непонятно откуда эта голая красотка с крашеными ногтями и митриловой браслеткой!
Думай, подполковник, думай!
Никаких вразумительных гипотез, кроме отдающего безумием предположения о деятельности эльфийских шпионов, не имелось.
Но вообще, как ОНА сюда угодила? Случайно или…
При мысли, что этим миром может интересоваться еще кто-то другой, Сердюка прошибла испарина.
А ведь очевидно, что у тех, кто может делать митриловые изделия (между прочим, металл этот стоит дороже золота), наверняка есть много чего куда менее безобидного.
Ага, только десанта эльфов с бластерами им тут сейчас не хватало для полного счастья!
Москва. Министерство обороны СССР. 198… год
Уже не первый месяц Сергей Сергеевич Байдаков ощущал странную и, казалось бы, непонятную пустоту в душе. И тщетно пытался заглушить ее имитацией бурной административной деятельности.
Да, он совершил великое открытие, которое, обнародуй его, принесло бы Байдакову как минимум Нобелевскую премию и титул «физика современности номер один». Но кому, как не ему, знать, что титул этот — пустой звук. Что его открытие — лишь слепая случайность.
Чисто интуитивно и случайно, на одном энтузиазме и вере он нашел способ пройти из одного мира в другой. Но чтобы понять механизм перехода, разобраться во всех тонкостях… у него нет ни приборов, ни математического аппарата, ни даже понимания, как к этому подступиться.
Для практиков во главе с прямо-таки исходящим энтузиазмом Мезенцевым это особого значения не имеет. Им важно рассчитать оптимальные характеристики процесса, чтобы удешевить и в идеале поставить на поток. Что ж,
Но это не для него, поскольку он озабочен не карьерой или славой, а (что потихоньку выходит из моды) поиском и разгадкой тайн мироздания.
Пройдет еще, может, лет сто, прежде чем люди только-только начнут понимать, что такое грань между мирами и что представляют собой сами параллельные миры.
Но он столько не проживет даже при помощи чародеев с той стороны. Хотя, если верить слухам, тамошние медики способны на многое. До Сергея доходили отголоски сплетен о сенсационных излечениях, проведенных какими-то тамошними целительницами. Он особо не вникал. Медицина с магией — это не его профиль.
Тем более что имелись гораздо более важные причины, чтобы ломать голову. Данные последних исследований портала были неутешительными, если не сказать хуже. Проект «Порог» был под угрозой закрытия.
И вот это-то он сейчас и будет вынужден сообщить крестному отцу проекта.
Сергей три дня готовился к тяжелой миссии, и все равно приглашение секретаря пройти в высокий кабинет стало для него равносильным приглашению на казнь.
В помещении кроме самого хозяина было еще несколько военных с большими звездами на погонах, среди которых профессор узнал генерала Тихомирова. С ним Байдакову несколько раз приходилось сталкиваться по работе над «Порогом». Впечатления от знакомства были самые благоприятные. Дельный и здравомыслящий человек. Большая редкость для советского генералитета, сплошь погрязшего в догматике и консерватизме.
Они обменялись вежливыми кивками. Сергей заметил, что на тихомировских погонах появилась вторая звезда. Хм, а ведь говорили, что полководец попал в немилость, настрочив какую-то жуткую бумагу на высочайшее имя. Вот и верь слухам. Может, и с чудесными исцелениями та же петрушка?
Хозяин кабинета наконец-то оторвался от разложенных на столе карт и фотографий и увидел Байдакова. Весело блеснули глаза из-за стекол очков. Маршал приветливо улыбнулся.
— Проходите, Сергей Сергеевич, — махнул рукой на один из стульев, расставленных возле длинного дубового стола, крытого зеленым сукном. — Давно дожидаемся. Вас я пригласил не только как выдающегося ученого и руководителя проекта «Порог», но и как, прошу меня простить, товарищи, сына своего отца. Моего старого фронтового друга.
О том, что Сергей был еще и близким другом его старшего сына Николая, руководившего объединением «Астрофизика», также подключенного к проекту и присутствовавшего на совещании, Дмитрий Федорович распространяться не стал. Он вообще не любил, когда работу смешивали с личным. Сорвавшееся с уст министра упоминание Байдакова-старшего и так удивило профессора. После такого лирического вступления объявить то, что он намеревался, стало еще более тяжкой задачей. Почувствовал себя Брутом, собиравшимся нанести предательский удар своему благодетелю Цезарю.