Плацдарм

Недозор Игорь

— Но тем не менее нужно понять, почему не сработала наша магия, — взял слово Тархан, кормчий Стерегущих, когда страсти улеглись.

— Откуда же знать? — изрекла Аритта, второй кормчий ковена Двух Сердец. — Последний раз Знак Уничтожения был использован двести лет назад… Кроме того, не забудем, чужинцам помогали грайитки…

— Проклятые бабы! — взвился князь. — Мы не пускали их в империю, и они ненавидели нас, ненавидели за приношения детей нашему богу! Когда мы вернем власть, я не успокоюсь, пока мы не выкорчуем их с корнем повсеместно —

от моря до моря!

Эйгахал лишь усмехнулся про себя, видя печальную гримасу на лице Аритты. Лучший знаток врачебной магии, конечно, знала то, что кормчий выяснил лишь недавно. Одним из секретов долголетия ковена Грайи было то, что целительницы, умевшие остановить самую жуткую эпидемию, могли с тем же успехом и напустить ее на слишком уж настойчивого врага.

Да, грайитки очень умны, чего не скажешь о Конгрегации и ее ковенах, не исключая и его собственного.

Коцу со злостью чувствовал, что, похоже, перехитрил сам себя.

Его план летел к Шеонакаллу под хвост! (Был ли у Шеонакаллу хвост, и если да, то в каких именно воплощениях, он не помнил, впрочем, сути дела это не меняло.)

Он не возражал, когда Белые Птицы и прочие предложили впустить на земли Конгрегации остатки войска Сарнагарасахала, полагая, что те, известные своей наглостью, гордыней и склонностью к грабежам, быстро доведут его собратьев до белого каления. После чего вполне понятное раздражение основных ковенов обрушится на инициаторов этого дела, как обычно бывает в подобных случаях. Всплывут старые обиды, и в итоге ковены окончательно перессорятся между собой. После чего ему останется только предложить заключить с пришельцами вечный мир и приступить к Главному.

Но просчитался, недооценив противника.

Этот треклятый князь Иртас и кучка прибывших с ним жрецов каким-то образом сумели приобрести огромное влияние на правителей Конгрегации и на самый сильный ковен — Белых Птиц. Очень быстро, словно само собой получилось, что местоблюститель (кстати, законы Сарнагарасахала такой должности не предусматривали) и служители Шеонакаллу все чаще стали присутствовать на заседаниях совета глав ковенов и даже, что неслыханно, получили право голоса.

И все чаще звучали на этих советах два слова — «война пришельцам!».

Забавно, но сам Коцу далеко не сразу придал этому значение — он даже счел, что все идет по его плану. Потому как его Конгрегация и все составляющие ее ковены всегда отличались отменным здравым смыслом. И как так могло случиться, что идея биться с теми, кто сокрушил мощнейшую в этой части Аргуэрлайла державу, не раз чувствительно щипавшую самих магов, получила такое распространение? И Увай Аят — верховный стратег, и Мак Мах — главный в Совете мудрости, и даже давний союзник и единомышленник Коцу — ковен Синих Звезд — склонялся к этой мысли.

Да, хотел бы он знать, что именно сказали вождям Конгрегации изгнанники, что к ним вдруг стали прислушиваться.

В итоге, когда Эйгахал наконец спохватился, было почти поздно.

Он

попытался остановить уже сорвавшуюся лавину. Не споря, потребовал, чтобы лучшие предсказатели и гадатели Конгрегации определили, чем все кончится.

Тем самым только, как выяснилось, сыграл на руку врагу. Все пророчества собранных тут прорицателей были весьма туманными, но на редкость зловещими. «Огонь ярче тысячи солнц», «крах прежнего мира», «искажение предначертания»…

Но больше ничего, как ни старался Эйгахал, не смог добиться от ведущих сейчас Конгрегацию.

Он даже сам начал сомневаться в своей затее и попытался проникнуть в память участвовавшей в этом деле Ирмы Сакко — лучшей мантиссы его ковена.

Ничего хорошего из этого не получилось, что именно видела девушка в коллективном трансе, она так и не вспомнила, а на следующий день явившаяся в ее покои служанка обнаружила свою госпожу болтающейся в петле…

Это было очень неприятно во всех смыслах, тем более что на Ирму сам Коцу имел разнообразные виды. Вот и сейчас собравшиеся в одном из нижних залов пророки пытались в очередной раз заглянуть в будущее.

Именно после одного из таких сеансов Увай Аят и Мак Мах собрали глав всех ковенов и предложили план — с помощью Знака Уничтожения жутких и опасных, прежде всего для самих магов, чар наслать на пришельцев смертельную болезнь. Погибнуть надлежало не меньше четверти чужемирного войска, после чего посланники Конгрегации должны были передать им приказ — убраться вон в свою вселенную, забыв дорогу назад.

Вот тогда-то Эйгахал по-настоящему испугался. Ибо предполагаемое чародейство из разряда тех, что часто оборачивается против самих магов, и в этом случае простая смерть будет для дерзкого большим счастьем.

Но все слабые возражения — его и других рассудительных людей — были отметены.

С большим трудом Коцу за несколько бессонных ночей разработал пару хитрых фокусов, которые обязаны были лишить Знак смертельной силы. Впрочем, он все равно не сработал бы как надо, и эта странная неудача, странное искажение чар, взявшееся неведомо откуда, его тоже почему-то весьма беспокоило.

Причем кое-какие обстоятельства искажений магических формул свидетельствовали, что в дело могли вмешаться силы людям неподвластные.

Это было бы скверно, ибо последний раз Могущественные проявили себя на Аргуэрлайле сотню поколений назад, что бы там ни твердили поклонники Темного.

Только явления богов им сейчас не хватает!

Мысли Эйгахала нарушил шум у дверей зала собраний.

Тяжелые каменные створки распахнулись, словно были сплетены из камыша, отчего всякому было понятно, что в дело пошла магия.

На пороге появился Мак Мах, за ним — древний старец в белом одеянии, Гомарис Тэос, верховный прорицатель Конгрегации, настоятель храма Зеркала времен. Именно он руководил коллективными бдениями магов-провидцев, и именно старый хрен настоял на творении Знака Уничтожения, ничего, по обыкновению, не объясняя.