Плач богов
Шрифт:
– Думаю… в последнем явно нет нужды. – ответила ли она искренне, или же неосознанно поддержала приближающуюся к ней гостью, тоже было под большим вопросом. Но то что она едва не вскочила тогда с дивана (хотя этикет нисколько не требовал от неё подобного действа) даже для неё показалось ощутимо быстро и не вполне грациозно.
– Полин Селеста Аурэлия д’Альбьер, ваша северная соседка. Но можно, конечно, просто Полин. Вернее, даже нужно. – последовавшая за словами представившейся гостьи ослепительная улыбка неземного ангела только подтвердила версию о нечеловеческом происхождении этой ошеломительной красавицы. А протянутая в сторону опешенной горе-читательницы
– Эмм… Эвелин Лейн… То есть… Эвелин Клементина Вудвилл-Лейн. – конечно она запаниковала. А как тут не запаниковать, если тебя буквально подлавливают почти что на горячем, когда ты меньше всего ожидаешь быть застигнутой врасплох совершенно незнакомым тебе человеком.
Но сюрпризы на этом заканчиваться не собирались.
– Эвелин Лейн? Вудвиллы и Лейны? Так вы кузина Софи, Валери и Клэр? И вы когда-то жили с родителями в примыкающем поместье Лейнхолла?
– Дда… - она раскраснелась в те секунды, наверное, ещё сильнее, чем в мужской бане за день до этого при лицезрении голого Киллиана Хейуорда. Хотя, нет. Всё-таки со вчерашним волнением сегодняшнее – грех сравнивать.
– Тогда я вас помню. Мы частенько встречались, либо у нас в Шато ла Терр Промиз (*la Terre Promise –фр. Земля обетованная), либо у вас в Лейнхолле. А здесь и того реже. И не только встречались, но и игрались в детских друг с другом, хотя вы, если мне не изменяет память, предпочитали замкнутым комнатам более просторные территории в саду или парке.
Последние фразы Полин д’Альбьер смяли недавнее смущение неожиданной резью болезненного отчуждения. Почти забытое чувство, когда кто-то пытался тебе напомнить о твоей жизни в Гранд-Льюисе, а у тебя при этом возникало лишь одно непреодолимое желание – убежать. Забиться в какой-нибудь дальний и очень тёмный угол, растворившись в окружающем сумраке невидимой тенью. Стать никем и ничем для всех и каждого по отдельности. Вернее, исчезнуть для тех, кто ещё как-то её замечал и временами даже вспоминал.
Вместо того, чтобы удивиться тому факту, что её знала и помнила эта юная богиня, Эва испытала во истину мучительный ступор от столь редкого для неё психологического блока. И это было плохо. Очень и очень плохо.
– Боюсь… ничего хорошего не могу сказать о собственной памяти. – отвечать было ещё сложнее, потому что нужно держать осанку, мило улыбаться и ни при каких обстоятельствах не забывать о манерах. – Увы… но я почти ничего не помню о тех годах, что прожила здесь, в том числе людей, с которыми тут встречалась или как-то знала лично.
– О! – улыбка Полин быстро сошла на нет, при чём вполне естественно, без какого-либо замещения на нездоровое любопытство или сомневающегося недоверия во взгляде. – Простите. Я как всегда врываюсь куда-нибудь без спроса и на всех парах, даже не задумываясь, что делаю. Ужасная привычка, от которой очень сложно избавиться.
– Да нет, что вы. – как хорошо, что подобные приступы длились совсем ничего, хоть и бывали порой слишком уж болезненными. Главное, что удалось удержать улыбку и сохранить на лице нечто близкое к непредвзятой беспечности. Ну, может лишь слегка до этого побледнеть и неосознанно вцепиться всеми пальцами обеих рук в пригодившуюся для этого момента книгу. – Извиняться было излишние, право слово. Это мне очень жаль, что не имею возможности вас вспомнить. Наверное, это было нечто особенное и захватывающее?
– Как и всё, что было связано с тем временем и нашим общим детством. – ещё меньше Эвелин ожидала, что гостья
Улыбка больше не чувствуется напряжённой или вымученной, пусть в груди и ноет. Но это не болезненные ощущения, отнюдь. Скорее сладкие, как невесомая щекотка солнечными зайчиками по коже, только внутри под сердцем. Эдакое приятное дополнение к умиротворяющей близости знакомой незнакомки, к её мягким прикосновениям и окутывающему аромату нежных духов или же эфирного масла (кажется пурпурной сирени).
– Вы правы, я и сама не прочь такое вспомнить и тем более вас.
– Ну, тогда я была откормленной пышечкой, и сама бы себя не узнала, если бы увидела себя сегодняшнюю в том возрасте. Да и вы, не передать словами, как сильно изменились. Наверное, уже и замуж успели выйти? В Леонбурге, небось, за вами толпы поклонников ходили, проходу не давали?
Эвелин не успела ответить, поскольку в гостиную вернулась горничная с подносом и заказанным гостьей ароматным чаем на две персоны. Оговорённое угощение из изысканных сладостей красовалось там же, в двух отдельных вазочках. Не смотря на недавний, весьма сытный завтрак, девушка испытала непреодолимое желание сглотнуть. А ещё больше ей захотелось изменить тему разговора на что-то менее безопасное.
В этот раз улыбаться было сложнее. Улыбка словно скисла. Так быстро и скоро? Неужели ей сложно обсуждать подобные темы? Ведь по сути ничего такого в предположении Полин д’Альбьер не было, ошибаться свойственно всем. Ну не со зла же она такое выдала? Просто хотела сделать женский комплимент или же узнать из первых рук ответы на самые банальные вопросы.
– Скажете тоже. – Эва пытается сохранить улыбку не без дополнительного усилия, мысленно возблагодарив момент с вошедшей в гостиную горничную. Теперь было можно держаться взглядом не за одну лишь книгу в своих руках. Главное как-то показать, что её нисколько не задевают вполне обыденные вопросы.
Но отвечать всё-таки трудно. Не привыкла она к таким обращениям к своей персоне. Обычно о таком спрашивали сестёр Клеменс, расхваливая их красоту, подобно трём расцветшим розам. Эвелин же на их фоне никто не замечал. Никому даже в голову не приходило сделать ей комплимент или же полюбопытствовать об успехах в делах сердечных. Поэтому она и чувствовала себя никем – безликой тенью или же засохшим цветком, спрятанным меж страниц какой-нибудь старой, всеми забытой книги.
– Может пару раз кто и делал предложение, но опекуны, скорей всего, сочли их невыгодными.
– Пару раз? Серьёзно? В жизни не поверю! Что-то ты явно не договариваешь. И сослали тебя на этот край света определённо с целью спрятать – как можно подальше от навязчивых поклонников.
Похоже рядом с этой неординарной богиней эмоциональный баланс Эвы подвергался постоянным скачкам и нешуточным испытаниям. То хотелось искренне смеяться от души и во весь голос, то куда-нибудь спрятаться, буквально зарывшись головой в песок. Слишком непривычно. Не было ещё такого, чтобы с ней кто-то вот так разговаривал, будто с закадычной подружкой. Но ведь для Полин так почти и было. Она же помнила Эвелин по их давнему прошлому и явно обрадовалась, когда узнала, кто перед ней.