Плач богов

Владон Евгения

Естественно, самым людным в эту пору дня оказался центральный рынок на Рю Дэ-Аль, представлявший из себя довольно широкую улицу из плотно примыкающих к друг другу трёхэтажных домов, нижние ярусы которых использовались под магазинчики, бистро, кафе-кондитерские и прочие арендные помещения с оказанием всевозможных услуг от юридических контор до аптек и парикмахерских. Но, само собой, не они являлись главной достопримечательностью длинной площади, а растянутые по её центру те самые торговые ряды из сквозных лавочек и киосков, в честь которых и была названа данная улица, как и сама площадь.

Не то, чтобы Эвелин не привыкла к такой толпе, буквально заводнившей Рю Дэ-Аль от одного конца рынка до другого, но из-за полного

незнания местных достопримечательностей и планировки большей части города, чувствовала себя тогда слегка потерянной и не в своей тарелке. На благо рядом, держась за локоток, за ней везде и повсюду следовала Полин д’Альбьер, взяв на себя во истину великую миссию – сопровождать свою новоиспечённую компаньонку в чуждый для Эвы Лейн пока ещё не высший свет Гранд-Льюиса. Поэтому ощущение, что на них смотрят и даже оборачиваются вслед, не отпускало с той минуты, как только они сошли на мостовую из кабриолета. С некоторыми встречными Полин даже здоровалась и обменивалась по ходу формальными фразами, представляя тем свою новую-старую подругу, как и тех Эвелин. Обычный формат вежливости, никого ни к чему не обязывающий. Всё равно Эва не стремилась запомнить всех и каждого, да и не для этого они сюда приехали. Тем более вступив в более оживлённое течение ярмарочных посетителей, следить за всяк проходящим мимо отошло на второстепенный план, хотя порой и тянуло обернуться в конец площади и проверить, не подъехал ли к рынку вместительный экипаж на четыре персоны с тремя сидящими в нём рыжеволосыми красотками.

А потом, внимание как-то само собой переключилось на более интересные и завлекающие вещи. Точнее на торговые ряды и отдельные секции с изделиями ручной работы и манящими к себе экспонатами исключительной роскоши. Если Полин чаще и дольше задерживалась у прилавков, по большей части предлагавшие богатый ассортимент из женских безделушек, дорогой посуды, тканей либо эксклюзивные предметы одежды, вроде дамских шляпок, недорогой бижутерии и сумочек, то Эву тянуло к книжным рядам или же к киоскам, торгующих художественными принадлежностями либо товарами для домашнего рукоделия.

– Я думала, у твоих опекунов неплохая библиотека. – Полин иногда её одёргивала, когда руки сами тянулись в сторону книг и хотели ухватиться за корешок со знакомым названием и именем автора. И в принципе её новая фея крёстная была права, поскольку Эвелин ещё не знала, какими изданиями и чьими собраниями сочинений были забиты книжные полки в библиотечной комнате в Ларго Сулей. Но условные рефлексы казались сильнее всех разумных доводов.

– Лучше посмотри какая восхитительная шаль. Для меня слишком светлая, а вот к твоей коже и цвету глаз просто идеально подходит.

– Цвет слоновой кости и вышивка перламутровой канителью – безусловно богатое сочетание, во истину королевское, и вам очень идёт! – конечно, торговцы поддакивали и восхищённо наблюдали из-за своих прилавков, как Полли прикладывала то к себе, то к подруге приглянувшуюся вещичку, и в те минуты Эва ощущала себя не в своей тарелке ещё острее, чем до этого.

Здесь действительно было много всего, разбегались глаза, эмоции с желаниями преобладали над здравым разумом, но, когда Полин пыталась что-то ей примерить, Эвелин тут же входила в ступор, испытывая сильнейший дискомфорт от столь вполне безобидных действий неугомонной скупщицы только самых дорогих вещей и самых бессмысленных безделушек.

– Тут даже мне не с чем поспорить, хотя я не большой любитель женской одежды, в особенности той, что по большей части скрывает, а не подчёркивает. Но эта накидка действительно королевская, для наших прохладных ночей подойдёт, как нельзя кстати…

– Боже, Киллиан! Где тебя ещё можно так встретить среди бела дня, как не у лотков с женскими горжетками!

Наверное, в тот момент все испытанные ранее чувства скованности и полной неуверенности

в себе, попросту схлынули с сознания и тела, как от удара мощнейшей волной сбивающего с ног прилива. Эву не просто парализовало, её чуть не вынесло в мир иной, когда над затылком, всего в полуфуте от её правого плеча, прозвучал уже такой знакомый, буквально пробирающий до костей мужской баритон.

Только она всё равно обернулась, слишком резко и поспешно, каким-то чудом не вскрикнув, не отшатнувшись и не хлопнувшись в обморок. Инстинкты самосохранения оказались сильнее, но не настолько, чтобы довести свою самозащиту до крайнего предела. Она всё равно оцепенела и всё равно вперилась испуганным до смерти взглядом в насмешливую ухмылку Киллиана Хейуорда. Ещё бы, он же стоял прямо за спиной, практически в самый притык и всё это время не сводил с неё крайне внимательного и подчёркнуто изучающего взгляда.

_____________________________________________

*Калиссоны—Calisson, традиционный французский десерт, делается из миндальной массы с разнообразными добавками. Сверху покрывается белой глазурью и имеет форму ромба

Глава пятнадцатая

Она была невесомой, легче роя бабочек или же морского бриза, овеивающего нагое тело бесплотным скольжением. Может поэтому ей удалось его окутать буквально всего, от макушки до пят: проникнуть в кожу, просочится в поры и в нервные окончания, хлынув по венам и эрогенным точкам чувствительной плоти опаляющим жаром тягучей истомы. Его детородная мышца, и без того налитая кровью, окаменела до едва осязаемой немоты, грозясь взорваться практически звенящей головкой под настойчивым касанием чужих пальчиков и сводящей с ума вакуумной помпы влажного рта. Слишком сладостные ощущения, чтобы всплывать из их вязкой глубины сознательно и вопреки первородным инстинктам. А под змеящимися движениями очень юркого язычка несносной совратительницы так и вовсе срывало в немощные стоны, удерживая и тело, и сознание на гранях двух слившихся реальностей.

Совсем близко, у самого края, желая ухватить её туманный призрак за несколько мгновений до того, как он раскроет от изумления глаза и едва не подскочит, будто ужаленный, с жёсткого матраца. Сон смоет, как потоком ледяной воды из ушата за считанные доли секунды, а руки рефлекторно потянутся к той, кто так безжалостно вырвал его из липкой паутины чарующих видений, смяв воздушный образ белокурого ангела своим отталкивающим ликом прожжённой потоскухи.

– Рози!.. Мать твою! – при этом пальцы интуитивно вцепятся в её крашеные кофейной гущей волосы над висками, но не настолько бойко, чтобы тут же одёрнуть её голову от низа своего живота. – Ты в своём уме, безсоромна гульня?

А эта нахалка ещё и заулыбается во весь свой блудливый рот, лишь ненадолго выпустив из него вздутую головку перевозбуждённого члена.

– А кто тебе виноват, Килл? Сам не запираешься, ещё и спишь нагишом с таким манящим стояком.

– Вообще-то я сплю в кальсонах. – он не расслабил пальцев, наоборот. Ещё сильнее стянул в них завитые локоны навязчивой шлёнды, намеренно причиняя той боль и оттягивая от себя в сторону окна к полу.

– Как будто я не знаю, как они снимаются… - она и не сопротивлялась, хотя была крепкой бабищей и запросто могла скрутить мотню любому зарвавшемуся клиенту. Да и взвизгнула с явным довольством, будто была лишь рада столь унизительным действиям от вспылившего любовника. Прямо так и заскользила по деревянным доскам вощёного пола коленками и ладошками, пока её подталкивали пятящуюся назад в нужный угол. Но голову не отпускали, удерживая за волосы и на небольшом расстоянии от колом стоячего члена. Она-то и не отводила от него своего жадного, буквально загребущего взгляда, пошло облизывая свои большие припухшие губы в ожидании заветного приза.