Плачь обо мне, небо
Шрифт:
Именно по этой причине он решил упражняться в стрельбе за пределами Зимнего: можно было остаться во дворце, заняв одну из комнат, где он сам и его братья нередко оттачивали свои навыки владения огнестрельным оружием, однако что-то — возможно, даже бессмысленная паранойя — настаивало держать происходящее в секрете.
— Держите.
Гладкое темное дерево послушно легло в руку, изящные линии на металле вызывали крайний интерес, но времени на любование оружием не было; обняв ладонью рукоять, Катерина с легким опасением разместила указательный палец на спусковом крючке и замерла, пытаясь вспомнить, как держал пистолет ее брат, когда однажды ей удалось подловить его во время урока. Он выглядел так небрежно-расслабленно, спокойно, сохранял отменную стойку и правую кисть за спиной, словно бы танцевал с дамой на великосветском приеме, а не целился в очередную мишень. Бесспорно, их физические силы были несравнимы — Петра с детства обучали
— Дуэльная стойка действительно подразумевает вытянутую от плеча руку, — кивнул наблюдающий за ней цесаревич, — но Вам, смею надеяться, вызов принимать не придется, поэтому достаточно уметь из более простой позиции попасть в противника. Времени целиться, вполне возможно, не будет, так что стрелять лучше из упора. Расслабьте руку и начните подтягивать запястье к себе.
Катерина осторожно согнула локоть, стараясь удерживать оружие все так же перед собой. Стоило это сделать, как немалый вес перестал отчетливо давить на напряженные мышцы, и даже, кажется, дрожь ослабла. Однако если б только одно это влияло на удобство управления пистолетом: пожалуй, даже броситься на преступника с ножом было бы легче, и княжна, бесспорно, предпочла бы этот вариант, если бы не присутствовала высокая вероятность наличия огнестрельного оружия у ее противника. Стиснув зубы, она пыталась найти комфортную позицию, то сильнее подтягивая кисть к себе, то отводя от груди.
Николай, намеренно давший ей такую возможность, скользя взглядом по неуверенно колеблющейся фигуре, оценивал стойку, раздумывая над тем, как лучше ее скорректировать: если бы речь шла лишь о дуэльном мастерстве, проблем бы не возникло, но Катерина должна была научиться обращению с пистолетом в движении, в критической ситуации. И это накладывало определенные требования абсолютно на все.
— Вы напряжены, — прокомментировал Николай, — а рука, напротив, слишком свободна, — осторожно накрыв ладонью ладонью ее запястье сверху и надавив, он продолжил, — она должна быть согнута ровно настолько, чтобы создать упор в локте. Чувствуете?
— Запястье не уходит больше вниз? — глухо предположила Катерина, пытаясь как можно точнее определить то, на чем акцентировал ее внимание цесаревич. Тот улыбнулся и, понимая, что стоящая к нему спиной княжна этой эмоции все равно не увидит, подтвердил ее правоту:
— Именно. Если оружие нельзя увести с линии взгляда — положение руки верное.
Ладонь скользнула с запястья вверх; дорожка, что она прошла, отозвалась покалыванием, и все, что оставалось Катерине — молиться, чтобы ее реакция осталась незамеченной. Мягкое давление на плечо и тепло где-то в районе талии, куда легла вторая рука. В том, что это занятие для нее станет мучительным, сомнений иметь не приходилось, но надежда на то, что оно пройдет чуть легче, пыталась теплиться где-то внутри. Там, где билось о ребра сумасшедшее, глупое сердце.
— Не разворачивайтесь боком к цели, — пояснил свои действия цесаревич, — смотрите на нее прямо: держать курс станет намного проще, рука получит дополнительную опору. Равновесие зависит от того, как Вы поставите спину и ноги, — продолжил Николай, отходя от нее, — выведите вперед опорную и немного подайтесь вперед, иначе после выстрела Вы рискуете оступиться и упасть. — Понимая, что сейчас объяснять положение корпуса нет смысла, он добавил: — Попробуйте выстрелить из той позиции, которая сейчас Вам покажется удобной: только прочувствовав отдачу, Вы поймете, как должны держаться.
Катерина сдержано кивнула, будучи полностью сконцентрированной на маячащей впереди круговой мишени; пытаясь представить себя непоколебимой скалой, она все же для пущей уверенности поместила и вторую ладонь на рукоять из березового капа, свободный указательный палец лег поверх уже находящегося на спусковом крючке. Несмотря на то, что перед ней расплывалось картонное безжизненное изображение, внутренняя дрожь отчего-то не унималась, как если бы она целилась в человека или хотя бы зайца. Подавив в себе острое желание зажмуриться, напротив, сильнее распахивая глаза, она резко с усилием нажала на фигурную стальную скобу; тугой ход, защищающий от случайного непоправимого жеста, сейчас был не лучшим выбором.
Неожиданный — как бы она ни готовилась к нему — звук, прокатившийся по помещению, вызвал какой-то тяжелый вздох, и вместе с ним она сделала большой шаг назад, силясь удержаться от падения. Рука еще в момент выстрела ушла в сторону, тем самым смещая линию огня: цесаревич нарочно увеличил долю пороха, чтобы усилить пробивную способность оружия.
Ожидать с первой попытки великолепного результата было бы глупо. При всей своей неосведомленности в некоторых вещах, Катерина не питала иллюзий относительно собственных способностей.
— Я не уйду, пока не сумею попасть хотя бы в третий круг.
Упрямство, не так часто проявляемой Катериной, сейчас выплескивалось через край и заставляло зеленые глаза разгораться сумасшедшим огнем; ей овладел азарт и желание доказать — себе в первую очередь — что даже женщина может освоить мужское дело. Николай усмехнулся; отчего-то он предполагал подобную реакцию. И не противился ей. Не будь обстоятельства столь страшными, он бы даже предложил княжне позже освоить и фехтование: ради удовольствия — не дела. Но существовала вероятность, что теперь любые упражнения с оружием будут накрепко связаны для нее с угрозой жизни, и вряд ли она сможет наслаждаться ими.
Забирая из ее рук пистолет для нового заряда и отворачиваясь к низкому столику, на котором разместилась деревянная шкатулка со всеми приспособлениями, цесаревич чуть помедлил; кажется, безумие своими накрывающими с головой волнами настигло и его, подталкивая на безобидную и, возможно, даже детскую авантюру.
========== Глава четвертая. Без слова, без жеста, без мыслей ==========
Российская Империя, Санкт-Петербург, год 1864, апрель, 9.
Апрель помимо приближения Страстной седмицы и праздника Великой Пасхи для Двора знаменовался личными высокоторжественными событиями императорской фамилии, именуемыми «царскими днями» — днем рождения самого Государя Императора, а также Великого князя Владимира Александровича, которому в текущем году исполнялось семнадцать, и Великого князя Сергея Александровича, бывшего на десять лет младше, а также годовщиной бракосочетания Их Императорских Величеств, по случаю которой предполагался торжественный прием и бал. Но отнюдь не он заботил Катерину, вторые сутки пребывающую в крайней задумчивости: она желала поздравить государыню, чувствуя к той невероятную степень благодарности и признательности, однако никак не могла решить, каким должен быть подарок. После долгих терзаний, не укрывшихся даже от фрейлин, было решено посетить Гостиный двор, который отрекомендовала ей Мария Мещерская, не так давно получившая статус свитской фрейлины Ея Величества. Не сказать что бы девушки находились в приятельских отношениях, но отчего-то Катерина прониклась к ней теплом: возможно, виной тому было некоторое отчуждение, что проявляли фрейлины по отношению к Мещерской, возможно, ее очаровательная застенчивость. Вкупе с необычайно мелодичным голосом и великолепным произношением французской речи (как выяснилось позднее, маленькая Мария долгое время жила в Париже и Ницце) это составляло крайне прелестную картину, и потому неприязнь некоторых штатских барышень скорее всего объяснялась опасением увидеть в ней конкурентку. Проникшаяся сочувствием к новой фрейлине, предпочитающей уйти от ссоры, нежели противопоставить что-то обидчику, Катерина порой заводила с ней беседы, стараясь скрасить особо тоскливые и одинокие минуты. И когда возникла необходимость найти достойный подарок для государыни, пребывающая в растерянности Катерина отчего-то обратилась именно к Марии. Та охотно посоветовала заглянуть к Сабурову или Линде, где не так давно появились новые восхитительные флаконы духов.
Ночь прошла почти без сна: полчища мыслей — от безобидных, о предстоящем маленьком путешествии, до совершенно бессмысленных, о том таинственном недоброжелателе — не давали уснуть, и утром, стоило яркому апрельскому солнцу коснуться своими теплыми лучами накрахмаленной наволочки, Катерина поняла, что практически не сомкнула глаз. С трудом совладав со своим дурным настроением, она позволила служанкам затянуть на ней корсет и расправить верхние юбки визитного платья, а к моменту, когда последняя шпилька закрепила старательно подобранные косы, даже подобие улыбки появилось на лишенном привычной свежести лице. Прежде чем отправиться по определенному давеча маршруту, требовалось засвидетельствовать вместе с остальными фрейлинами свое почтение государыне, пробуждающейся в девять часов, еще раз отпроситься до обеда на прогулку (Мария Александровна редко меняла свои решения, и если дала согласие, обычно не забывала об этом, однако и без того часто покидающая дворец Катерина не желала вызвать немилость Ея Величества) и только после этого сменить платье, чтобы наведаться в Гостиный двор. Правда, с каждой минутой желание вновь ждать, пока будет закреплен кринолин, сменен корсаж и все юбки, становилось все слабее; возможно, нет ничего дурного в том, что она совершит выезд в город, оставшись в этом чудном бледно-голубом фай-де-франс — кто из прохожих знает, быть может, ей еще предстоит визит к высокопоставленной особе?