Плачь обо мне, небо
Шрифт:
— Ее Величество обладает невероятной чуткостью.
— Чего я не могу сказать о Вас, — брошенная вполголоса шпилька была абсолютно безобидной и почему-то вызывала желание рассмеяться. Быть может, из-за нарочито серьезного выражения лица княжны, или же из-за какой-то странной легкости, что вновь смешивалась с кровью от этого почти ничего не значащего диалога, скорее показывающего мастерство собеседников в сокрытии истинных мотивов за неопределенными фразами, нежели действительно желающего прийти к какому-то консенсусу.
— Увы, — он картинно развел руками, — Сергей Григорьевич часто ставил мне в вину излишнее упрямство
— Вы невыносимы, Ваше Высочество, — не сдержала смешка Катерина, отходя к окну, но тут же вернула себе былую серьезность. — Как Ваша рана?
— Поверьте, она не помешает мне весь вечер провести подле Вас, — своим вопросом она напомнила ему о недавней и, возможно, не самой пустой мысли. — Знаете, история с Вашим дядюшкой все же не беспочвенна: народные волнения никогда не утихали, но сейчас они стали особенно сильны. Возможно, что-то Император делает не так?
— Ваше Высочество! — громким шепотом одернула его княжна, одним лишь взглядом поясняя, что думает относительно подобных разговоров в самом сердце Зимнего. Еще немного, и ее точно за осуждение действий государя к Долгорукову потащат. Мало ей было общения с милейшим Василием Андреевичем намедни.
— Я не имею цели оправдать его действий, — пояснил предыдущую фразу цесаревич, тем самым надеясь успокоить взволнованную его открытостью девушку, — однако Il n’y a pas de fum'ee sans feu*: все эти вспыхивающие революционные движения появляются не сами по себе. Реформы, цикл которых запустил государь, несовершенны.
— Никто не застрахован от ошибок, — Катерина пожала плечами, — важно лишь уметь их заметить вовремя и иметь готовность исправить.
— В последнее время Император поручал мне разбирать вопросы, касающиеся судебной реформы, но, знаете, не только лишь эта область нуждается в глобальных изменениях. И прежде чем затронуть ее, лучше бы исправить ошибки недавних дел: Вы помните крестьянские бунты пару лет назад? В народе еще говорили, что «свобода» стала большей кабалой, нежели была до того. Отец желал лучшего, но продумал все недостаточно глубоко.
— Вы желаете внести правки в то, что уже считается завершенным?
— Определенно, — подтвердил ее предположения Николай. — Однако это займет немало времени, и, боюсь, послужит предметом новых споров. Народ хочет верить, что все решает Император, но его слова — une goutte d’eau dans la mer*. Консерваторов среди сановников слишком много, чтобы переменить мнения их всех, особенно Панина. Но, на деле, систему требуется менять полностью.
— У Вас есть время, Николай Александрович. И даже если Вы не сумеете убедить в своей правоте министров и государя сейчас, то в Ваших силах выправить курс после вступления на престол. Император дал ориентир, но на дороге много камней и сухих веток, что требуется смести. Покойный Николай Павлович оставил ему страну, но, возможно, возвести ее на новый уровень суждено именно Вам?
— Для барышни Вы слишком хорошо осведомлены в политических вопросах, — улыбнувшись, цесаревич одарил собеседницу оценивающим взглядом, в котором крылось легкое восхищение — если бы кто другой усмотрел в ее речах угрозу Империи, то Николай же скорее ощущал еще одну ниточку, протянувшуюся между ними. Ему было невероятно легко вести беседы с Катериной, и не только шутливо-ироничные: она могла стать другом и советником, и порой ему казалось, что даже будущая супруга ее не заменит. Впрочем, гадать о личности
— Что Вы намереваетесь предпринять теперь? — без лишних слов приняв сей комплимент, перешла к более значимому моменту княжна. Цесаревич молчал несколько секунд, вглядываясь в завитки, украсившие бронзовую статуэтку.
— Для начала еще раз побеседую с арестованным: прошлый наш разговор навел меня на мысль о том, что искать правду стоит в декабрьском восстании. Я изучил несколько записок, сохраненных дедом: он соглашался с тем, что в них излагалось, но реформы… Будете смеяться, — с улыбкой протянул Николай, — но мне кажется, что он оставил их мне. Жаль, что Дмитрий Николаевич (Блудов, прим.авт.) почил: An-papa его очень ценил, и мне бы было полезным его мнение и поддержка. Впрочем, думаю, сторонников удастся найти. Лишь бы продумать на сей раз все основательнее. Я не считаю, что народ не достоин принимать решений, касающихся судьбы Империи — то, чего не может увидеть один человек, заметит другой. Поэтому представители общества должны получить доступ к государственным делам.
— Вы можете посоветоваться с Еленой Павловной, — задумчиво проговорила Катерина, вспоминая вдову Великого князя, с которой ей довелось однажды беседовать на «четверге». — Если не ошибаюсь, она была в числе тех, кто ратовал за отмену крепостного права: инициатива освобождения крестьян Карловки ведь принадлежала ей?
— О, она и впрямь сыграла здесь большую роль, — цесаревич улыбнулся. — Милютин и Киселёв обязаны ей по гроб жизни,..
Если отбросить тот факт, что князь Трубецкой мстил из личных побуждений (и, как теперь выяснилось, не только он), в его мотивах и в мотивах тех, кого он привлекал на свою сторону, было и то, что имело отношение непосредственно к курсу, которым двигался Император. Ему сейчас совершенно не хотелось думать об утренней аудиенции (или, скорее, допросе) и том, что за ней последует — граф Перовский лишь марионетка в чужих руках, но как дотянуться по ниточкам до его кукловода и не упустить других кукол, цесаревич пока не знал. Однако даже ненадолго освобожденный от тягостных размышлений разум вновь возвращался к насущным проблемам.
И даже несмотря на то, что его с самой колыбели готовили к этой роли, Николай невольно ощущал дрожь при мысли о том, что подобные волнения и думы станут преследовать его день ото дня, когда он взойдет под своды Успенского собора.
Комментарий к Глава пятая. Горечь злейших на свете судеб
`A la guerre comme `a la guerre — на войне все средства хороши (фр.)
Il n’y a pas de fum'ee sans feu — дыма без огня не бывает (фр.)
Une goutte d’eau dans la mer — капля в море (фр.)
А.Фрейберг известен как «отец русского бильярда», был поставщиком Императорского Двора с 1850 года. «В 1855 г. по приказанiю Ея Императорского Величества Государыни Императрицы, - пишет А. Фрейберг, - мною сделан маленькiй биллiард для Его Императорского Величества Государя Наследника Николая Александровича. В 1862 г. тоже по приказанiю Ея Императорского Величества Государыни Императрицы сделан мною большой изящный биллiард для Его Высочества Государя Наследника Николая Александровича…»
========== Глава шестая. Не место сказке в царских семьях ==========