Плакса
Шрифт:
Я бегу.
Быстрее, чем когда-либо.
Вверх по откосу, вдоль улицы и в ночь.
Карсон не гонится за мной, и прежняя Дарси почувствовала бы укол вины за то, что так ужасно поступила с ним, когда он всего-навсего пытался помочь. Но той Дарси больше не существует.
Пока я не окажусь в безопасности темноты, где только тусклые и мерцающие фонари усеют путь к моему конечному пункту в никуда, я не смогу снова дышать.
Мне просто необходимо оказаться где-нибудь подальше отсюда, а для это нужна тачка.
Я в каком-то районе.
Поднимаю камень в садовой клумбе, и у меня вырывается сдавленный смех, когда я вижу слова: «Ангелы бродят среди нас», написанные на нем. Мой ангел однозначно был сегодня в отпуске.
Я подхожу к серебристой «Хонде», припаркованной у обочины, и разбиваю камнем водительское стекло. От пронзительного звука я закрываю уши и осознаю, что по моей руке течет горячая липкая жидкость — еще больше крови. Такими темпами я сдохну от кровопотери, и было бы не так уж и плохо.
Открыв дверь, я проверяю бардачок, центральную консоль и козырек в поисках ключей, но ничего не нахожу. Похоже, придется взломать замок зажигания. Но мои руки не перестают дрожать, а в глазах жжение и зрение расплывчато.
Я впиваюсь ногтями в горло, ибо снова не могу дышать. Так вот значит каков конец.
— Дарси!
Меня до смерти достало слышать свое долбанное имя. Я сменю его. Может на Хлою или Веронику? Вероникам достается все веселье.
— Кто такая Вероника?
Меня окутывают руки и вытаскивают из машины, и, хотя я знаю его запах, хоть его присутствие и успокаивающее, я все еще хочу выцарапать его долбанные глаза.
— Ты бросил меня! — кричу я, яростно пытаясь вырваться из его рук.
Рэв отпускает меня.
Я поворачиваюсь к нему лицом и делаю кое-что, на что способна — отвисаю ему пощечину. Сильно. Но он не двигается. Он пялится на меня, его золотые глаза широко распахнуты, а рот слега приоткрыт.
— Ч-что стряслось? Кровь? — похоже, он тоже не умеет составлять связные предложения.
Хочу сорвать с себя это платье.
Схватившись за шиворот, я с яростью дергаю его, и как только слышу первый разрыв, я знаю, как мне поступить.
— Они должны поплатиться. Все до единого, — рычу я, и пузырь истерики вот-вот лопнет, пока я вцепляюсь в платье трясущимся пальцами. — Так что во всем, как хотите, чтобы с Вами поступали люди, так поступайте и Вы с ними…
Вряд ли уместно пересказывать Библию, но око за долбанное око… и я собираюсь вырвать у этих ублюдков глаза, и много чего ещё.
Слюна стекает по моему подбородку, и я не сомневаюсь, что я — бешеная тварь, готовая укусить любого мудозвона, которой снова посмеет встать у меня на пути.
— Нужно вытащить тебя отсюда.
Рэв срывает с себя пиджак и накидывает его на меня, пока мое платье валяется в кровавой, испорченной куче у моих ног, а я стою в одних грязных трусах.
На крыльце поочередно зажигается свет, напоминающий полк солдат, готовящихся к бою, что
Рэв берет меня за руку, но я не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Он бросил меня, и я никогда этого не забуду.
— Изви…
Прежде чем я успеваю услышать эти слова снова, я отвисаю пощечину по другой щеке так же сильно, как и по первой.
— Не смей говорить, что ты сожалеешь! Уже слишком поздно!
Он один раз кивает, принимая свое наказание, и длинная челка падает ему на глаза.
Я следую за ним, пока он бежит по дороге, где мужчина и женщина спорят перед незаглушенной тачкой. Они, похоже, даже не понимают, что мы здесь, и я осознаю, что это не совпадение. Рэв был здесь. Он бросил меня на поедание этим стервятникам, чтобы присунуть свой член.
А когда он бросает пакет на заднее сиденье причудливой спортивной тачки, я понимаю, что Рэв бросил меня не только для того, чтобы присунуть член, но и чтобы ограбить женщину, которую он трахал.
— Немыслимо, блядь. Ты жопо… — мое предложение приглушается его ладонью, когда он усаживает меня в машине. Прежде чем он успевает убрать руку, я кусаю его пальцы. Хочу откусить их по самый сустав.
Он с хладнокровным лицом бежит к водительской стороне и садится внутрь. Оглядываясь через плечо, он задним ходом выезжает с подъездной дорожки и уносится в ночь, быстрее, чем я успеваю сказать… это начало конца.
Без понятия, куда мы едем. Знаю только, что куда бы мы ни направлялись, я планирую проложить путь кровью, насилием и местью.
ДВЕНДАДЦАТЬ
ГЕРЦОГ ЭРЛ
Я и прежде мчался стрелой на тачках, и если мы переживем эту ночь, я буду капец как удивлен. Я просто не могу остановиться, потому что чем дальше и быстрее я еду, тем дальше мы отдаляемся от чертовщины, случившейся с Дарси.
Она лежит, свернувшись клубком на сиденье, и спит как убитая. Единственное, что указывает на то, что она все ещё жива, — это ее грудная клетка, которая периодически вздымается, когда она сдавленно вздыхает.
Что за хрень с нею случилась?
Не могу даже предположить; при любом раскладе мне хочется вырвать кому-нибудь селезенку, в том числе и себе. Не брось я ее, ничего этого бы не произошло. Я должен был ненадолго отойти. Но похоже «ненадолго» оказалось долбанным длительным временем для того, чтобы Дарси оказалась окровавленной, избитой, а ее глаза лишились огонька, что непрестанно сиял.
Я несколько раз ударяю ладонью по рулю.
Это моя долбанная вина, и я сделаю все возможное, чтобы загладить свою вину перед ней.