Пламя на воде
Шрифт:
Бьорн нахмурился, под наморщенным лбом отчетливо прорисовалась работа мысли.
– А если я дам встречную клятву?
– Наконец спросил он.
– Не причинять тебе вреда, к примеру.
– А у тебя есть такая клятва, которой можно верить?
– Скептически поинтересовался Барс.
Глаза северянина опасно сузились, но уже через мгновение он расхохотался.
– А ты прохвост.
– Сообщил он рыцарю.
– Что меня по-настоящему удивляет, это что у тебя есть такая клятва. Так что ты предлагаешь? У тебя ведь есть предложение, верно?
– Конечно.
– Согласился Барс.
–
– По-мужски?
– Прищурился Бьорн.
– Это с твоей-то магией - по-мужски? Как насчет магии?
Барс задумался. Проанализировал свое состояние. Измученное тело доверия не вызывало. После пыток он не то что на ноги встать - хорошо, если на карачках сумеет уползти. А хотелось, как хотелось рискнуть!
Бьорн знает слишком много опасных вещей. Он чересчур долго был с Деимом. И еще - те ребята, замученные здесь. Их кровь ведь не только на Ставрадаре.
– Без магии ты меня сейчас сделаешь.
– Честно признался рыцарь.
– А то!
– Хохотнул северянин.
– А ведь ты меня боишься, Бьорн.
– Задумчиво проговорил Барс.
– Боишься встретиться в равном бою. Иначе не торопился бы убить.
– Ну и боюсь, - неожиданно легко согласился тот, и лицо его перекосилось.
– Нечистые вы, рыцари. Нелюди вы. Не хочу я с вашей магией дело иметь. Лучше чисто умру.
Очаг темного, воинствующего суеверия в душе дикаря, никаким людским предрассудкам, казалось, не подверженного, Барса обескуражил. С этим он не был готов иметь дело. Такой страх никаким логическим доводам не поддавался. Он мог поддаться лишь инстинктивной, чрезвычайно сильной в северянине жажде жизни. А мог и не поддаться.
– Последнее предложение.
– Веско, раздельно произнес рыцарь.
– Я дам тебе Клятву, что не убью тебя на территории этого замка. Но я оставляю за собой право защищаться. Все. Это большее, на что я согласен, Бьорн. Подумай. Это выход. Ты выйдешь отсюда и успеешь удрать.
– Магией?
– Хрипло переспросил северянин.
– Что?
– Не понял Барс.
– Защищаться - магией?
– Уж как придется.
Бьорн думал долго, наверное, несколько часов. Он мерял шагами подвал, метался, как посаженный в клетку зверь. Потом подходил к Барсу и испытующе вглядывался в его лицо, но ничего не говорил. И снова шагал от стены к стене - неутомимый хищник, попавший в ловушку. Наконец, он остановился напротив рыцаря; лицо его было сумрачно.
– Я не верю тебе.
– Сказал он.
– Тут какой-то подвох. Ты обманул Деима и обманешь меня. Я не согласен.
– Жаль.
– Отозвался Барс.
– Значит, умрем здесь оба.
– Я повторяю предложение. Поклянись так, как я сказал. Не меняя ни слова. Ни одного твоего поганого изменения. И выйдем оба.
– Отвечу тем же. Готов поклясться так, как я сказал. Не иначе.
Бьорн коротко зарычал.
– Не забывай, тебе придется хуже, чем мне.
– Процедил он.
– Какая разница. Это будет недолго. И ты последуешь за мной. Разве тебе не хочется получить шанс, Бьорн? Рискнуть? Выйти наружу, глотнуть свежего воздуха? Подставить задницу ветру,
Северянин зарычал снова, и это был звук уж вовсе нечеловеческий.
– Ни слова.
– Отчеканил он, готовой обрушиться лавиной нависая над Барсом.
– Ни одного поганого слова не меняя, ты понял меня? Скажешь, когда будешь согласен.
– Скажешь, когда будешь согласен на мое предложение.
– Ответил рыцарь.
С тех пор они не разговаривали.
Сколько времени прошло после этих событий, Барс не знал. Ему казалось, что несколько суток. Может, двое-трое. Может, гораздо больше. Вода давно кончилась. Жизнь тоже потихоньку кончалась. Наверное, это было к лучшему.
Бьорн так и не изменил своего мнения. Чего он боялся больше, чем неотвратимой смерти в запертом подвале, Барс не смог понять. Может быть, его душу тоже согревало сознание, что они умирают вместе. Может быть, сильнее жажды жизни оказалась его ненависть. Или страх перед тем, что придется расплачиваться в одиночку. Или он просто сошел с ума. Все это были лишь догадки, которыми рыцарь развлекал иногда свое сознание. Какая разница? Дикарь не передумал, и теперь уже не передумает. И, наверное, в конечном итоге это правильно. Нельзя выпускать это чудовище обратно в мир.
Барс не был теперь связан Клятвой, но оковы и перчатки держали его надежно. Нет, рыцарь не оставлял попыток освободиться. Сопротивляться до последнего вошло у него не просто в привычку, а в плоть и кровь; он просто не мог иначе. Но примитивный, на совесть сработанный механизм не поддавался. Сколько Рыцарей умерло здесь до Барса, пытаясь расшатать эти крепления? Он будет последним. Это приносило удовлетворение.
Бьорн теперь пытал рыцаря реже, чаще - просто избивал. Наверное, так ему было легче выплескивать накопившуюся злобу и ненависть, удобней отводить душу. Барс иногда спрашивал себя, почему северянин до сих пор не убил его. Может быть - именно потому, что ему нужен был кто-то для битья. Кто-то, на кого можно излить гнев, сжигающий нутро. Кто-то живой, иначе какой это имело смысл?
Однажды в очередном припадке ярости Бьорн набросился на рыцаря с кочергой. Он наносил удары с ревом, плюясь слюной и злобой, не глядя - по ребрам, рукам, ногам; Барс услышал хруст костей, темная колышащаяся пелена застлала глаза... Потом Бьорн угодил по голове, и рыцарь отключился. Очнулся он нескоро, северянин уже давно угомонился и занялся привычным делом - вылизыванием камней. Мерцающий свет факела - горел теперь только один, видимо, Бьорн экономил, боясь остаться в темноте - показался Барсу слишком ярким, он резал глаза, и рыцарь чуть-чуть повернул гудящую голову. И увидел то, чему сначала побоялся поверить.
Очевидно, от удара северянина крепления на одной из перчаток немного отошли. Можно было бы, наверное, даже пошевелить пальцами. Можно было бы, если бы Барс чувствовал эти пальцы; если бы эта рука не была сломана как минимум в двух местах. Но с этим стоило поработать.
Пальцы шевельнулись примерно через час. Через час закушенных губ, изматывающей боли и катящегося со лба пота. А через час и мгновение огненный шар ударил Бьорна в грудь, и жизненный путь северянина на этом закончился.