Пламя на воде
Шрифт:
Бертрам так и задремал в кресле, и был разбужен одной из сиделок, темноволосой девушкой с тонкими чертами лица. Небо за окнами начинало сереть, близился рассвет.
– Вас зовут.
– Робко прошептала сиделка почти на ухо капитану.
– Поторопитесь.
Алина была все еще бледна, но выглядела явно получше. Она потребовала, чтобы ей помогли приподняться, и теперь полусидела на постели, опираясь спиной на гору подушек. Бертрам приветливо улыбнулся ей, но принцесса смотрела серьезно и испуганно, и капитан согнал с лица улыбку.
– С возвращением, Ваше Высочество.
– Сказал он мягко.
– Сколько я... Сколько
– Едва слышно спросила Алина.
– На командном пункте северо-западного округа вы объявились тринадцать дней назад, Ваше Высочество.
– Ох.
– Выдохнула принцесса, и в глазах ее заплескалось отчаяние.
– Ох.
– Повторила она так жалобно, что даже Бертрам, не знавший и не предполагавший, в чем дело, вдруг почувствовал, как захолонуло сердце, словно произошло что-то непоправимое, ужасное в своей необратимости.
– Бертрам, - тоненько произнесла Алина, торопливо, словно человек, тонущий посреди бурной речки и пытающийся ухватиться за ускользающую щепку.
– Я говорила или нет о поместье советника Деима? Ведь говорила же, правда? Мне кажется, говорила! Ну, скажите же мне. Вы ездили туда? Что там... Что вы нашли? Арестовали Деима? Что... произошло?
Набирая в грудь побольше воздуха, чтобы поведать принцессе о событиях выпавших из ее сознания тринадцати дней, Бертрам уже отчетливо сознавал, что сделал что-то не так, что-то упустил, что-то очень важное, и может быть, своей тупостью нанес последний удар юной девушке, только что с таким трудом выбравшейся из-под черного крыла смерти. Но, по-солдатски не привыкший лукавить, он только вздохнул - и честно рассказал ей все, как было. А там и рассказывать-то, собственно, было нечего. Ничего выдающегося. Он везде опоздал.
По мере того, как Алина слушала Бертрама, ее лицо бледнело все больше - хотя всего минуту назад казалось, что стать еще бледнее просто невозможно.
– Книги в подвале.
– Выдавила она наконец, еле шевеля губами.
– Судьба милосердная, пожалей меня. Книги в подвале. Что же я натворила! Бертрам, миленький!
Принцесса неожиданно подалась вперед, отрываясь от подушек, тонкие пальцы судорожно вцепились в край покрывала.
– Бертрам, миленький!
– Повторила она, глотая наворачивающиеся на глаза слезы.
– Не книги в подвале, а подвал в библиотеке, вернее, вход, потайной механизм за книгами! Они все там наверняка! Бертрам, родненький, он может быть жив еще, поехали скорей! Ты ведь говоришь, Деима нет нигде? Значит, они там, точно там, он придумал что-то, он ждет меня, поехали, пожалуйста!
– Кто жив - Деим?
– Обалдело спросил Бертрам, сметаемый бешеным потоком ее эмоций.
Трясущиеся губы принцессы неожиданно поджались.
– Этой сволочи лучше бы быть мертвым.
– Сообщила она, на глазах суровея, неимоверным усилием воли беря себя в руки.
– Нет, я не о Деиме, хотя он, скорей всего, тоже там. Бертрам. Простите меня за путаную речь, но на счету каждое мгновение. Капитан. Вы хотите, чтобы наследная принцесса Арсании вечно была вам обязана? Прикажите немедленно заложить карету. Мы едем в поместье Деима. Не спорьте. Вы говорите, библиотека разворочена? Берите солдат, может быть, придется ломать пол. Еще берите врача. Феофан здесь? Отлично, вот вместе и поедем.
Руки Алины дрожали, все тело содрогалось, но говорила она спокойным властным тоном, которому нельзя было не подчиниться.
``Девочка-то
– Отвлеченно подумал Бертрам.
А она, словно в ответ на его мысли, вдруг стала собой прежней, и губы снова заплясали в сдерживаемом реве, и уже неудержимо покатились по щекам первые слезинки.
– Бертрам, вы ведь когда-то звали меня просто Алиной, помните? И качали на коленке. А сейчас зовете ``высочеством'` и кланяетесь. Бертрам, поверьте мне. Пожалуйста. Вы беспокоитесь обо мне, я понимаю. Но нужно, чтобы мы ехали вместе. Вы без меня будете еще сутки искать, может, и больше. А человек, единственный, который мне дорог, может быть, умирает там прямо сейчас. Тринадцать дней, судьба милосердная! Если... Если я опоздаю... Если мы опоздаем, я не прощу этого себе никогда, понимаете? Лучше мне тогда умереть, Бертрам! Я знаю, как мало шансов, тринадцать дней - большой срок. Я знаю. Но если есть самый маленький, самый крошечный шанс, то он должен быть мой. Мы едем, Бертрам. Велите заложить карету.
– Я не слишком много понял из того, что вы сказали, Ваше Высочество.
– Ответил наконец капитан, и заметил, как она прерывисто вздохнула при этих словах.
– Я просто старый служака, которому пора на пенсию, и благодарность наследной принцессы мне ни к чему. Но если девочка, которую я когда-то качал на коленке, уверена, что это для нее так важно, то я поговорю с ее лекарем. И если он не будет категорически против, я приготовлю карету. Ждите, Ваше Высочество.
– Уговорите его, Бертрам.
– Звонко выкрикнула принцесса уже в спину капитану.
– Уговорите, и поторопитесь, если не хотите, чтобы я ушла отсюда пешком.
Бертрам покинул комнату, успев еще услышать за спиной тихий шепот, исполненный такой отчаянно безнадежной боли, что сердце капитана остро кольнуло в ответ.
– Тринадцать дней. Судьба милосердная, милостивая, пожалей меня, пусть он только будет жив. Тринадцать дней...
В шестиместную карету они сели впятером: Алина, обложенная со всех сторон подушками, две сиделки, Феофан и Бертрам. Сопровождали экипаж два десятка гвардейцев. До кареты принцессу капитан донес на руках.
Когда он пришел со своим вопросом к лекарю, Феофан долго жевал губами, прежде чем сказать что-нибудь.
– Я должен сначала ее осмотреть.
– Заявил он наконец.
– Вообще-то, я не рекомендовал бы поездку. Свежий воздух ей, конечно, не повредит, но передвижение в карете - большая нагрузка. С другой стороны, вы говорите, она взволнована. А вот волнение ей противопоказано категорически. И отрицательные эмоции тоже. Вы полагаете, поездка сможет ее отвлечь?
– Не знаю.
– Честно ответил Бертрам.
– Полагаю, это зависит от того, что мы увидим в конце. Но мне кажется, ей нужно ехать.
– Как все неопределенно.
– Поджал губы лекарь.
И выдал заключение:
– Я решу, когда осмотрю ее.
Увидев, в каком состоянии находится принцесса, лекарь первым делом попытался дать ей какое-то успокоительное.
– Только если вы примените силу.
– Сказала Алина уже почти спокойно, лишь губы продолжали непослушно вздрагивать.
– Вам не удастся усыпить меня.
– Это не снотворное!
– Возмутился Феофан.
– Возможно.
– Согласилась принцесса.
– Я этого не знаю. Я не нуждаюсь сейчас в лекарстве.