Пламя на воде

Хожевец Ольга Аркадьевна

У Дорфа Бертрам подметил немало положительных черт. Ответственный, исполнительный; хорошо понимает службу, умеет обращаться с солдатами - не распускает, но и не враждует с ними. Не трус, перед проверяющим не лебезит, держится достойно. По делу отвечает без уверток. Человечный, бродяжку вон пожалел. ``Может, взять его к себе?
– Лениво подумал сытый капитан за второй чашечкой вполне приличного чая.
– Вдруг да выйдет толк. А, кстати, о бродяжке''.

– Что это я слышал, будто у вас человек из-под стражи убежал?
– Спросил он строго, отставляя в сторону чашку.

– Ах, да.
– Смутился лейтенант, и Бертрам

готов был держать пари, что Дорф слегка покраснел.
– Я посылал разъезды на поиски, но не нашли - уж очень ночь была темная, в двух шагах не видно ничего. Сумасшедшая, кто знает, куда она могла податься.

– Сумасшедшая?
– Нахмурился капитан.
– Вы что же, ее у лекаря освидетельствовали?

– Нет, конечно, - еще больше смутился Дорф.

– Тогда и не говорите, что сумасшедшая. А упустили как?

– Моя вина, - совсем уж сокрушенно выдавил лейтенант, опуская голову.
– Нельзя было ее в общем зале оставлять.

– Вот как.
– Хмыкнул Бертрам.
– Вина, значит, ваша. А тот солдат, что постеснялся женщину в уборную проводить, у вас что же, в героях ходит?

– Солдат наказан.

– Вот как.
– Повторил капитан.
– Солдат наказан, а перед начальством, значит, вину на себя берете? Молоде-ец. Только вины это с вас не снимает.

Бертрам помолчал, думая про себя: ``А он мне действительно подходит, пожалуй''. А потом начал отчитывать лейтенанта - резко, леденяще-отрывисто роняя слова, тем тоном, который порой заставлял бледнеть и бывалых офицеров.

– Вина здесь действительно и полностью ваша.
– Рубил он.
– Не в том, что женщину пожалели. А в том, что сделали дело наполовину. Арестовали, а должную охрану не организовали. Не внушили вашим солдатам, что она задержана, а не из милости здесь греется. Проявили попустительство сами и тем спровоцировали попустительство подчиненных. Так что хотя солдата вы наказали правильно, отдувается он за вас. Какое взыскание вы себе назначите за этот проступок?

Может быть, он чуть-чуть передавил - лейтенант-то был все-таки совсем зеленый, а тут капитан Королевской Гвардии! Только у Дорфа с лица сползли всякие остатки какого-бы то ни было цвета. Став даже как будто меньше ростом, он проговорил как-то жалобно, по-мальчишески:

– Это ведь даже не женщина... Совсем девчонка была...

– Это вас не извиняет!
– Отрезал Бертрам.

Помолчал, переваривая услышанное.

Нахмурился.

Переспросил, уже немного другим тоном:

– Девчонка? Сумасшедшая?

– Абсолютно сумасшедшая!
– Подхватил лейтенант.
– Без всякого лекаря видно было!

– А что она говорила?

– Утверждала, что принцесса.
– Прошептал Дорф севшим внезапно голосом.
– Требовала доставить ее в столицу. Срочно.

Глаза молодого лейтенанта сделались при этом совершенно округлыми, точно как чайные блюдца, в которых засыхало на столе недоеденное варенье.

– 2 -

Поскольку лейтенант Габриций Дорф изволил впасть в ступор, Бертраму пришлось говорить с ним очень мягко, чтобы получить хоть какие-то ответы на свои вопросы.

– Как выглядела девочка?
– Спрашивал капитан.

– Как бродяжка.
– Отвечал Габриций.

– А подробней?

– Как безумная

бродяжка.

– Ну хорошо. Какого она была роста?

– Вот такая.
– Лейтенант поднял руку чуть выше уровня груди.

– Как одета? Только не говорите ``как бродяжка'`.

– Но действительно как бродяжка!
– Поднял офицер на Бертрама умоляющие глаза.
– Обноски какие-то. Грязные все, рваные. Не со своего плеча.

– Одежда мужская или женская?

– Женская. Велика ей была.

– Вот видите, как много вы заметили. Ладно, поехали дальше. Волосы какие, помните?

– Грязные.
– Беспомощно сказал лейтенант.

– М-да.

Бертрам прошелся взад-вперед по комнате, уговаривая неизвестные силы дать ему побольше терпения.

– Ну а темные или светлые?

– Средние. Нет, скорее светлые. Может быть, русые. Да, светло-русые, пожалуй.

– А лицо? Какое было лицо?

– Такое, э-э-э...

– Грязное?
– Предположил за лейтенанта Бертрам, окончательно выходя из себя.

– А вот и нет.
– Неожиданно оживился Дорф.
– Вернее, поначалу да, но она умылась здесь. И переоделась, между прочим, так что ушла в другой одежде. А лицо было кругловатое такое, простое совсем лицо. Послушайте, вы меня нарочно так напугали? Это не могла быть она, никак не могла.

– Вы хотите сказать, что это был переодетый мальчик?

– Да нет. Это не могла быть принцесса, хочу я сказать. Я ведь присматривался к ней. Я же не совсем идиот. Обычная бродяжка. Вся в синяках каких-то, ссадинах. Руки сто лет ухода не знали. Невысокая совсем, ни фигуры, ничего. И некрасивая.

– Какие у нее были глаза?

– Глаза я как раз хорошо запомнил. Серые глаза. Может, чуть зеленоватые.

– Лейтенант.
– Тихо произнес Бертрам.
– А как вы представляете себе внешность нашей принцессы?

– Я же видел портреты.
– Возмутился офицер.
– Наша принцесса красавица. Она высокая, золотоволосая. Величественная. Лицо у нее такое... Аристократическое. Глаза голубые.

– А что высокая - это вы тоже по портрету определили?

– Ну, по крайней мере, так кажется.
– Смутился лейтенант.

``Вот они, последствия официальной пропаганды''.
– Зло подумал Бертрам.

А вслух сказал:

– Лейтенант, хотите я открою вам государственную тайну? Принцесса Алина очень невысока. Примерно такого роста, как вы показали. Фигурка у нее мальчишеская, слегка коренастая. Зато она очень подвижна, настоящий живчик, и величественной бывает крайне редко. У нее правильное овальное лицо, симпатичное, но простоватое, и красавицей ее не назовешь. Русые волосы, скорее светло-русые, но никак не золотые - разве что если в пудре, но этого она не любит. Самое красивое в ней - глаза: запоминающиеся, серые с зелеными искрами, очень яркие. На портрете такой цвет трудно сделать ярким, поэтому их рисуют голубыми. А аристократизм у нее внутри, и это самый натуральный аристократизм, какой только можно себе представить. Теперь давайте сделаем вот что. Возьмите ее портрет - у вас ведь есть здесь ее портрет, не правда ли? Не может не быть, если только я в вас не ошибся. Покажите мне. Подойдет, не самая дурная поделка. Всмотритесь в него внимательно. Сделайте скидку на все то, о чем я вам сейчас сказал, и еще - на синяки и ссадины. Подумайте, не торопитесь. Теперь ответьте мне, кого вы видели сегодня ночью?