Пламя на воде
Шрифт:
– Мы нашли принцессу, капитан?
– Вполголоса поинтересовался Зимин, рослый черноволосый гвардеец.
– Пока мы нашли важного свидетеля.
– Отрезал Бертрам.
– Принцессу мы найдем, когда здесь будет Феофан. Не хочу, чтобы прислали этого надутого индюка Курда.
Соперничество между дворцовыми лекарями, коих имелся почти десяток, давно уже несло характер вялотекущей войны. Но вне конкуренции меж ними были двое: пользовавший королевскую семью мэтр Курд и молодой Феофан, рангом пониже, в основном оказывавший помощь расквартированным при дворце гвардейцам, не брезгуя при случае обращать внимание и на обслуживающий персонал. Во дворце, к счастью, болели не слишком часто, и полечить
Феофан прибыл в сопровождении двух молоденьких девушек - это было его собственное нововведение: он сам обучал сиделок для своих больных, и учил кое-чему такому, о чем старые опытные сиделки и не слыхивали. Бертрам услышал топот копыт буйно подъехавшей кавалькады и сам вышел встретить лекаря.
– Что за срочность?
– Начал возмущаться Феофан с порога.
– Ваши гвардейцы меня, можно сказать, просто похитили. Я оставил больного, раздетого и приготовившегося к осмотру; вы можете представить себе его чувства, когда он не дождется своего лекаря? Вы, почитай, осрамили меня на всю столицу!
– Вы не пожалеете, что приехали.
– Пообещал лекарю Бертрам.
– Надеюсь только, что рассказы о чудесных исцелениях, которые я о вас слышал, подтвердятся.
– Все настолько плохо?
– Сразу посерьезнел Феофан.
– Показывайте больного.
Но, войдя в бывшую ``скорбную палату'`, не удержался от восклицания:
– Ох, не знал я, что нищие так живут!
Помещение преобразилось. Оба камина, в каждом из которых можно было бы приготовить быка, жарко пылали. Каменный пол застелили коврами, окна завесили какой-то плотной материей. Теперь местные сиделки под руководством одного из гвардейцев были заняты драпировкой стен. Где Верион умудрился за столь короткое время раздобыть все это богатство, так и осталось тайной за семью печатями - впрочем, Бертрам не без оснований предполагал, что он просто воспользовался преимуществами военного положения.
– Теперь все вон.
– Распорядился Феофан, подходя к единственной в комнате кровати.
– Капитан, а вы чего ждете?
– Я останусь.
– Коротко сказал Бертрам.
Недовольно пожав плечами, лекарь склонился над больной.
– Почему вы сразу не сказали, что это она?
– Тихо спросил Феофан некоторое время спустя, когда осмотр был уже закончен.
– Они бы ни за что не оставили ее здесь. А я не был уверен, что ее можно трогать с места.
– А почему пригласили меня?
– Считайте это комплиментом.
– Опасный комплимент. Очень уж велика ответственность.
– Каковы ее шансы?
Феофан потер лоб, заговорил устало, глядя в сторону:
– То, что вы не стали ее перевозить, правильно. Лучше этого пока не делать. Окна завесили зря: здесь душно, а больной нужен воздух. Но сырости быть не должно, так что огонь - это хорошо. Кровать надо передвинуть - вот туда, поближе. Лекарство я буду готовить сам. Это нужно делать каждый день, готовое оно быстро портится. Процедуры... Ну, это я своим девочкам расскажу. Что же касается шансов... Хорошо, что вы нашли ее сегодня, капитан. Завтра могло бы быть поздно.
– 3 -
Процесс превращения нищенского приюта в филиал Королевского дворца продолжался.
Сам Король одобрил решение своего капитана. Собрав
– Полагаю, сударь, вы достаточно разумны, чтобы учесть дельные рекомендации старших коллег.
– Сказал Король.
– Но руководите лечением вы. Делайте, что считаете нужным. Сохраните мне дочь.
Потом рассказывали, что Курд, услышав эти слова, адресованные молодому лекарю, не сумел сдержать вздох облегчения. Эта сплетня стоила ему доброй половины его клиентуры.
Так что Алина пока оставалась в бывшем (теперь уже) приюте, Бертрам из опального вдруг попал в герои, а Феофан мог рассчитывать на значительное повышение статуса - в случае благополучного исхода дела.
Один из самых захудалых в городе кварталов преобразился несказанно. Нищих или оборванцев здесь теперь нельзя было отыскать днем с огнем. Приют со всеми обитателями перевели в новенькое складское помещение на окраине. Улицы, очищенные от отбросов и вымытые, патрулировались Королевскими гвардейцами. Были и изменения вовсе уж неожиданные: например, после того как Феофан заявил, что принцессе было бы полезно подышать ароматом соснового леса, прямо под окнами бывших казарм был вскрыт значительный участок мостовой и высажены привезенные из леса вместе с землей молодые сосны.
Бертрам теперь почти неотлучно находился при принцессе. Капитан обнаружил, что в положении героя есть свои преимущества: когда твое собственное начальство стесняется тебе приказывать, это что-то, да значит. Надо только успеть этим воспользоваться, пока ветер опять не переменился. Правда, пользовался свободой Бертрам своеобразно: не отдыхал с трубочкой и бокалом вина перед камином, как мечтал уже давно, а вдумчиво ловил каждое слово принцессы, сказанное в бреду.
Прискакал гонец от Габриция Дорфа. Молодому лейтенанту удалось накопать немного, но кое-что привлекло внимание капитана: один из гвардейцев, дежуривших в ту ночь на пятом посту - том самом, к которому вышла Алина - утверждал, будто девушку подвез какой-то скрюченный старик на двуколке. Близко к посту старик не подъезжал и быстро уехал обратно, так что остальные гвардейцы его не видели. Этот же солдат молчал до сих пор, поскольку незадолго до того отлучился с поста и за отлучку боялся быть наказан. Дорф сообщал, что теперь прочесывает окрестные деревни и имения в поисках: а) двуколки, б) старика с нарушениями осанки.
``Скрюченный старик.
– Бормотал себе под нос Бертрам, прохаживаясь взад-вперед по палате.
– Старик с нарушением осанки. Почему у меня такое ощущение, что я на днях уже думал о каком-то скрюченном старике?'`
Алина глухо вскрикнула в бреду, Бертрам сбился с мысли, резко обернулся к принцессе. Дергался он, впрочем, зря: Феофановы сиделки свое дело знали хорошо, сейчас одна из них уже смачивала губы принцессы каким-то настоем, вторая обтирала взмокший лоб. А вот капитанова поясница на резкое движение отреагировала отрицательно, в спину словно вставили раскаленную кочергу...
``Спина.
– Вдруг осенило его, и от нахлынувшей догадки даже боль отступила на второй план.
– Ну конечно. Я тогда подумал, что скоро стану таким же скособоченным. На дороге, на той самой дороге. Две женщины, толстая экономка, Су, кажется, вторую не помню, и старик, его звали... Жур. Скрюченный старик. Конюх''.
Кое-какие слова, имена, фразы, подслушанные Бертрамом за время его бдений у постели больной, завертелись в голове у капитана, становясь на свои места, как части запутанной, но несложной головоломки. Однако некоторое время он еще медлил, отказываясь поверить в собственные выводы. Досадливо мотнул головой, поморщился. И решительно направился к ложу принцессы.