Пламя над бездной (другой перевод)
Шрифт:
– Я все думал, я все думал! Эта штука от Равны, радио: почему она только для голоса? Она говорит, любые звуки – одно и то же, только на разных частотах. И мысли – тоже звуки! Если мы кое-что поменяем в таблицах, если нахлобучим передатчики и приемники мне на мембраны, почему бы не передать по радио мысль?
– Ну, не знаю.
Во многих обычных делах привычным ограничением выступала полоса пропускания, хотя Джефри смутно представлял себе, что это такое. Он взглянул на завершающие таблицы, все еще отображенные на дисплее. И вдруг его осенила такая идея, до какой многие взрослые в технологически развитых цивилизациях не додумались бы…
– Я этими штуками пользуюсь каждый день,
Амди возбужденно ерзал, как с ним бывало, когда ему на ум приходила какая-нибудь шалость или розыгрыш.
– Нет-нет-нет! Нам и не надо все тут знать. – Еще три элемента прыгнули на пол и замахали Джефри листами бумаги. – Равна же не знает наверняка, как мы говорим. В инструкциях есть опции для небольших изменений. Я все думал… мне кажется, я понимаю, как эти изменения взаимосвязаны. – Он прекратил беготню и издал жалобный визг. – Проклятье, но я не могу объяснить как. Думаю, мы сумеем расширить эти таблицы, а потом изменить машину само… самоочевидным образом. А потом… – Амди на миг так восхитился, что потерял дар речи. – Ой, Джефри, был бы ты стаей! Ты себе представь: ставишь по элементу на вершине горы, а потом думаешь по радио. Мы на весь мир бы разошлись!
Но тут снаружи кто-то забулькал на межстайном, а затем повторил на самношке:
– Время идти кушать. Идем теперь, Амдиджефри. Хорошо?
Это был господин Шрек; он неплохо владел самношком, хотя и хуже, чем Стальной Владыка. Амдиджефри подобрали раскиданные по рубке листы и аккуратно переложили в карманы курток Амди. Выключив дисплей и коммуникационное оборудование, они выбрались в главный ангар.
– А ты думаешь, Стальной Господин нам разрешит?
– Может, просто пошлем это обратно Равне?
Белокурточник отошел от люка, и Амдиджефри вылезли наружу. Через минуту их озарили косые лучи закатного солнца. Дети почти не заметили этого, так их воодушевила грандиозная идея Амди.
Глава 24
Для Йоханны смерть Грамотея Джакерамафана многое изменила. В основном к лучшему. Кабы не убийство, перемен никогда не случилось бы… Именно это Йоханну и печалило.
Она пустила Древорезчицу к себе в хижину вместо служанки. Наверное, Древорезчица изначально этого и хотела, но страшилась гнева девочки. Теперь и данник тоже хранился в доме. Вокруг круглосуточно дежурили не меньше четырех стай охраны, которые отряжал Проныра, и велись разговоры о строительстве казарм.
Днем Йоханна встречалась и с другими, а иногда принимала того, кому требовался данник. Щепетильник, Проныра и Шрамозадый – Странник – в совершенстве выучили самношк. Говорили они так бегло, что девочка уже составила представление об их характерах. Вот Щепетильник, порывистый и очень умный; вот Проныра, такой же чванливый, каким показался ей некогда Грамотей, но лишенный живости и фантазии; вот Странник Викврэкшрам. Каждый раз, сталкиваясь с его здоровенным Шрамом, она чувствовала холодок. Тот всегда садился позади остальных и пригибался, чтоб не попадаться ей на глаза. Странник, несомненно, понимал, какой эффект оказывает его присутствие на девочку, и старался ее не раздражать, но даже после смерти Грамотея Йоханна эту стаю разве что с трудом терпела. В конце концов, не исключено, что в замке Древорезчицы предатели. Предположение Проныры о набеге шкуродерников ничем не подкреплено. Йоханна с подозрением наблюдала за Странником.
По вечерам Древорезчица всех отсылала прочь, рассаживалась вокруг очага и задавала даннику вопросы, не имевшие к противостоянию со шкуродерниками никакого отношения. Йоханна сидела рядом и объясняла то, что Древорезчица не смогла понять сама. Как странно. Древорезчица у этих существ – кто-то вроде королевы. У нее есть огромный (примитивный, неуютный, уродливый, но все же огромный) замок. У нее десятки слуг. И тем не менее она проводит большую часть вечера в маленькой
Так и вышло, что у Йоханны появилась среди Когтей подруга – Древорезчица. Раньше Грамотей был ей другом, но она этого не понимала, пока он не погиб. Древорезчица была очень умная и очень странная. В некотором смысле – умнее всех, кого Йоханна знавала за свою жизнь, хотя девочка не сразу пришла к такому выводу. Йоханну не слишком удивила легкость, с какой Когти выучили самношк: в адвентюрах так всегда и бывало, да и потом, в даннике имелись обучающие языковые программы. Но теперь Йоханна вечера напролет смотрела, как Древорезчица работает с данником. По вечерам стая отвлекалась от военной тактики и химии, которыми занималась весь день на Совете. Вместо этого Древорезчица читала о Медленной Зоне и Запределье, об истории Страумлианского Простора. Она обучилась нелинейному чтению быстрее прочих. Иногда Йоханна просто сидела и восхищенно заглядывала ей за плечи: стая разделила экран на окна, и в главном данные прокручивались так быстро, что у Йоханны в глазах рябило. Примерно дюжину раз в минуту Древорезчица натыкалась на новые слова. Обычно из лексики самношка; тогда королева просто тыкала в непонятное слово носом, и в словарном окошке тут же всплывал перевод. Иногда возникала трудность концептуального характера, и тогда новые окна уводили стаю в новые области знаний, иногда на пару секунд, порой на многие минуты, а иногда ответвление становилось главной дорогой. В этом смысле Древорезчица стала тем, кем только мечтал сделаться Грамотей.
Она часто задавала вопросы, на которые у данника не было ответов. Тогда они с Йоханной засиживались за беседой до глубокой ночи. На что похожа человеческая семья? Что исследователи со Страумлианского Простора стремились создать в Высокой Лаборатории? Йоханна перестала думать о стаях как о бандах змеешейных крыс-убийц. Далеко за полночь экран данника светился ярче посеревших углей в очаге и окрашивал шерсть Древорезчицы веселыми красками. Стая собиралась вокруг Йоханны, задрав головы, точно стайка детей вокруг учительницы.
Но Древорезчица не была девчонкой. Она почти сразу показалась Йоханне старой. Ночные беседы и девочке помогали кое-что разузнать про Когтей. Стая рассказывала то, что не могла рассказать днем. Очевидные вещи для Когтей, о которых нет нужды заговаривать вслух. И девочка задумывалась, а есть ли вообще у королевы Древорезчицы кто-то, с кем можно поговорить по душам.
Лишь один элемент Древорезчицы был стар физически, а двое едва вышли из щенячества. Но мысленному рисунку стаи было полтысячи лет, и это сказывалось. Душу Древорезчицы удерживали вместе узы едва ли прочнее силы воли. Платой за бессмертие стал инбридинг. Исходные элементы были здоровы, но прошло уже шестьсот лет… Один из молодых элементов все время пускал слюни, королева то и дело утирала ему морду. Темно-карие глаза другого заволокли бельма; Древорезчица объяснила, что он абсолютно слеп, но в остальном здоров и лучший ее «рассказчик». Самый старый элемент сильно одряхлел и все время хрипел. Древорезчица сказала, что, увы, он же самый талантливый и находчивый. Когда он умрет…
Внимательно приглядевшись, Йоханна увидела знаки слабости у всей Древорезчицы. Даже пара самых здоровых элементов, сильных и пушистых, передвигались как-то не так, если сравнивать с обычными стаями. Может, у них позвоночники искривлены? К тому же эти двое явно были склонны к ожирению, что не добавляло оптимизма.
Йоханна все это узнала не сразу. Древорезчица просто рассказывала ей, как живут Когти, и постепенно наружу выплывала ее собственная история. Казалось, что стая счастлива с кем-то поделиться, но Йоханна не чувствовала в Древорезчице жалости к себе самой. Древорезчица избрала свой путь, хотя кому-то он мог показаться кривой дорожкой, и выстояла в битве с судьбой дольше, чем любая другая стая в письменной истории. Если она о чем и жалела, то лишь о том, что исчерпала свою удачу.