Пламя над бездной (другой перевод)
Шрифт:
– Мы понятия не имеем, как там все повернется; силовая броня может нам пригодиться.
В конце каждого дня они собирались в командной рубке: сравнить записи об успехах, обсудить свежие сообщения от Стального Владыки и Джефри, проверить двигатель. Для Равны то было самое счастливое… и временами самое тяжкое время суток. Фам, повозившись с дисплейной автоматикой, преобразил рубку в подобие замка. Вместо обычного окна комм-консоли возник роскошный камин. Звук гудящего пламени был сымитирован почти безукоризненно – оттуда даже шло немного тепла. Зал Фам воссоздал по памяти; он утверждал, что так выглядел замок на Канберре. От замков Нюйоры века принцесс конструкция, впрочем, не слишком отличалась (с тем исключением,
Равна, сидевшая рядом с Фамом, предпочитала отмалчиваться. Нет, она, конечно, смеялась, когда нужно, и подключалась к некоторым спорам. Как-то раз Синепанцирь принялся высмеивать веру Фама в шифрование с открытым ключом, и Равна привела несколько историй из своей практики, поясняя, на чем зиждется скептицизм наездника. Но, как уже было сказано, это время дня порой оказывалось для нее самым сложным. Конечно, рассказы увлекали. Синепанцирь с Зеленожкой облетели много миров, будучи прирожденными торговцами. Разводки, сделки, товары – суть их жизни. Фам слушал истории друзей, и вид у него бывал совершенно зачарованный… а потом он принимался рассказывать свои. О том, как был принцем на Канберре, а потом стал торговцем и изыскателем Медленной Зоны. И, вопреки очевидным ограничениям Медленной Зоны, повести о его приключениях затмевали даже похождения наездников. Равна улыбалась и всячески изображала энтузиазм.
Потому что истории Фама были слишком уж невероятны. Сам он в них верил, но Равна просто вообразить себе не могла, чтобы один человек столько всего видел и совершил. Тогда, на Маршрутизаторе, она запальчиво заявила, что память у него поддельная – гнусная шуточка Старика. У нее это вырвалось в приступе гнева. Не раз с тех пор она жалела, что поддалась тому порыву… ведь ясно было, что это правда. Синепанцирь с Зеленожкой не замечали, но временами Фам запинался на середине рассказа, подходя к провалу в памяти, и Равна видела в его глазах едва сдерживаемую панику. В глубине души он тоже отдавал себе отчет, как обстоит дело; когда это случалось, Равну охватывало желание обнять его, утешить. Это как дружить со страшно искалеченным человеком: говорить-то с ним можно, однако лишь при взаимном условии не упоминать об уродстве. И Равна притворялась, что не замечает провалов, улыбалась и смеялась над рассказами.
А ведь Старику не было никакой нужды так с ним поступать. Не обязательно было делать Фама великим героем. Он же отличный парень, хотя и вспыльчивый охламон. Настойчивостью он не уступал Равне, а смелостью превосходил ее.
Как же искусно поработал Старик, создавая такого человека. Какую… Силу приложил. И как ныне Равна его ненавидела за столь мерзкую шутку над таким человеком.
Богосколок Фама редко давал о себе знать, и Равну это очень радовало. Впрочем, пару раз в месяц Фам погружался в «сон с открытыми глазами». Следующие пару дней он только и носился с каким-нибудь новым проектом, зачастую не в состоянии объяснить, чего хочет. Но не более. От Равны он не отдалялся.
– В конце концов богосколок может нас всех спасти, – обычно отвечал он, когда Равна набиралась мужества его спросить. – Нет, я не знаю как.
Он стучал пальцем по лбу.
– Тут до сих пор – захламленный чердак божества. Это не просто память. Иногда ему нужен весь мой ум, и места для самосознания не остается. Потом я не могу ничего объяснить,
Равна только вздыхала. Трудно было себе представить весть столь ободряющую и в то же время пугающую.
– Неужели страумерам удалось выхватить нечто подобное прямо из сердца Искажения?
– Быть может. А возможно, это контрмера воспользовалась страумерами, чтобы скрыться от Искажения. Спрятаться в недосягаемых глубинах и ждать своего часа. Думаю, Рав, что план этот может сработать. По крайней мере, если я, то есть богосколок Старика, сумею туда добраться и помочь ей. Ты глянь в новости. Погибель всю Вершину перелопатила. Она за чем-то охотится. Атака на Маршрутизатор – слабый отголосок тех событий, побочный эффект убийства Старика. Но пока что она ищет не там. У нас есть шанс в виде контрмеры.
Она вспомнила сообщения от Джефри.
– Та гниль на стенах корабля Джефри. Думаешь, это она?
Взгляд Фама стал отстраненным.
– Да. Кажется, она совершенно пассивна, и он говорит, что она там с самого начала, что родители не разрешали к ней приближаться. Она внушает ему некоторое отвращение… И хорошо, потому что его друзья, Когти, тоже станут держаться от нее подальше.
У нее сразу возникла тысяча вопросов. Несомненно, и у Фама тоже. Пока что ответа нельзя было найти ни на один из них. Но настанет день, они окажутся в присутствии этой неизвестности и мертвая рука Старика потянется к ней… через Фама. Равна вздрогнула и надолго замолчала.
Проект создания пороховых пушек продвигался месяц за месяцем, точно по графику, составленному программой корабельной библиотеки. Когти без труда справлялись с ним: им очень редко приходилось возвращаться по дереву разработки в случае ошибок. Испытание сплавов, будучи ключевым этапом, замедляло процесс, но и тут главное уже было достигнуто. Стаи Тайного Острова соорудили первые три прототипа: орудия заряжались с казенной части и получились достаточно компактными, чтобы с ними могла орудовать одна стая. Джефри рассчитывал перейти к массовому производству через десять дней.
С радиосвязью дела шли как-то странно. С одной стороны, по графику; с другой же… проект превзошел все ожидания Равны. После длительного периода устойчивого продвижения Джефри вдруг предложил свой план: полностью переработать таблицы акустического интерфейса.
– Я думал, эти чудики в первый раз средневековье проходят, – сказал Фам Нювен, прочтя сообщение от Джефри.
– Да. В принципе, они просто творчески переосмыслили то, что мы им подсказываем. Они хотят думать по радио.
– Гм. Ну да, мы им показали таблицы для сети преобразователя… все на нетехническом самношке. И продемонстрировали, как незначительные изменения в таблицах сказываются на геометрии сети. Но ты только глянь: наша разработка давала им полосу в три килогерца – для голосовой связи вполне хватит. А ты говоришь, что новая таблица даст целых двести.
– Да. Ну, так мой данник утверждает.
Он насмешливо улыбнулся:
– Ага! Вот где самая мякотка. Конечно, в принципе мы им дали всю нужную для редизайна сети информацию. Но, сдается мне, получение расширенной таблицы спецификаций эквивалентно решению… – он сосчитал столбцы и строки, – системы пятисот дифференциальных уравнений в частных производных. А наш малыш Джефри заявляет, что все данники уничтожены и даже бортовой компьютер толком не фурычит.
Равна подняла голову от экрана: