Планета-мечта
Шрифт:
— Ты не обижайся на меня. Просто я так устал.
— Что ты, — сказала я, — Я, правда, люблю тебя.
Мы попрощались, и я ушла.
…Облава отложена и вряд ли теперь состоится. Сорты напуганы по-настоящему. «Царь-ворон», — говорят они, и сами эти слова, похоже, внушают им ужас. Царь-ворон. Глава темных сил. Исследователи тоже, похоже, напуганы; я бы испугалась тоже, если бы не обладала привилегией держать источник этой мощи за руку. Кузен все-таки.
Я так боюсь за него, ведь я уже решилась.
Ведь он был прав, именно его слов, почти разрешения — расправиться с ним же, именно этого мне и не хватало для решимости.
Но теперь я решилась.
Не дай Бог, чтобы решился он.
28. Из
Семь Светлых Источников.
В давние времена в лесу жили лесной дух и его жена, а была она из людей. Она была дочерью Лоюта Бездоло, который был сыном Мамута, и женщины по имени Торина, и лесные духи украли ее, когда она была еще ребенком. В ту пору она была тяжела, но когда пришел срок, никак не могла разродиться от бремени. Лесной дух, бывший ее мужем, призвал к ней жрецов, и жрецы напророчили, что в отсутствие мужа в его обличие приходили к женщине одна за другой семь звезд и оттого она не может разрешиться от бремени, что в чреве ее семь звездных детей. Лесной дух разгневался и убил жену. Жрецы же, напуганные столь великой яростью, разгневались и изгнали его, тело же его жены погребли на равнине, по которой текла светлая река. Но не рожденные дети звезд рвались из гнета земли к небу. Тогда обратились они в семь пречистых струй воды и взлетели из земли, оттого и зовутся Семь Светлых Источников, и вода их священна.
Кротта Клиах.
В давние времена жил Клиах из рода Байне, и был он арфистом Смирдуба, сына Смала, правителя трех Росс. Однажды пошел он повидать дочь Буйдб из Фер Фемен.
Целый год он провел на холме, играя на арфе, но таковы были чары Фер Фемен, что он не мог подойти ближе к нему и заговорить с девушками. Не выпускал он из рук арфы, пока не разверзлась под ним земля и не появился оттуда дракон. Оттого и называется Кротта Клиах.
Гора Аль.
Был в темные времена, до пришествия сортов и воронов, некто по имени Аль. Был он выше неба и доставал руками звезды. Говорят, что он него пошли некие народы, сгинувшие после в космических далях.
Был этот Аль столь велик, что не было ему приюта на этой земле, но он ни за что не желал покидать ее. Тогда боги сжалились над ним и соединили его в одно целое с этой землей, а там, где был его мизинец, выситься теперь гора. Оттого и зовется эта гора Аль.
Торовы Топи.
Отчего зовутся так Торовы Топи? Некогда в этих местах были непроходимые болота, они тянулись от ручья Духов, который брал там свой исток, до самого Западного тракта. В ту пору по Западному тракту ходили караваны проклятых купцов, на которых тогда еще не пало их проклятье. И один маг из проклятых решил осушить все болота, потому что там, за болотами, крылись, по легендам, несметные богатства. В Альвердене не учили тогда еще магов, а учились они кто как, и маг этот был самоучка, сильный, но не слишком умелый. У него была книга заклинаний, спасенная из пожара, но не все заклинания сохранились там целиком, часть сгорела. Попытка эта стоила магу жизни, и говорят, еще можно увидеть камень, отмечающий место его гибели. Камень стоит где-то в проклятых селениях. Оттого и зовется это место — Крайдене Камран.
Места же между ручьем Духов и Западным трактом зовутся все еще топями, хоть давно уже там нет болот, лишь встречаются заболоченные озера, а озер там много. Скоро там, на озерах, поселились тороны, и оттого зовутся — Торовы Топи.
Морая.
Отчего так зовется Морая? Морая зовется так оттого, что жила некогда Морри Каваро, юная колдунья. И была она столь
29. Дневник-отчет К. Михайловой.
Алатороа, Торовы Топи, день двадцать восьмой.
Я решила действовать, пока решимость моя не ослабла.
Я рассказала Тэю о нашей встрече с Кэрроном. Рассказала все, а Тэй смотрел на меня золотыми переливчатыми глазами. В хижине на полу и на кровати лежали охапки марахонии: цветы, вплетенные в стены, уже осыпались, и Тэй, похоже, собирался их заменить. Всю хижину наполнял одуряющий запах цветов. Чтобы сесть, мне пришлось сдвинуть их в сторону.
Я замолчала, а Тэй смотрел на меня, и глаза его светились.
Пора действовать?
— Да, — сказала я.
Тэй покивал рогатой головой.
— Тебе не жалко его, Тэй? — сказала я.
Он проклят.
— А мне его жалко, — говорила я тихо, — Ведь он остался совсем один, Тэй. Ну, да, ты не должен общаться с ним, но неужели тебе не жаль его, Тэй?
Тэй только прищелкнул клювом и, отвернувшись, стал перебирать цветы марахонии. Мне показалось, я обидела его, ведь он ясно дал мне понять, что Кэррон теперь для него лишь изгнанник. Не так просто было забыть все то, что связывало их, что толкнуло их на братание — представителей разных народов, но Большое заклятье изгнания было прочитано, и девать уж было некуда. Кэррон был все равно что мертв. И нелегко было с этим смириться, а тут еще я вечно лезла, бередила рану.
— Но Торион… — сказала я с неожиданной злобой, — Ему-то что понадобилось? Зачем он…. власти ему захотелось, что ли?
Кэррона изгнал Совет старейшин.
— Но это Торион читал над ним заклятье. Над своим другом…. Они, что, не ладили, Тэй?
Тэй этого не знал.
Я останусь здесь до утра. Вчера, кстати сказать, после возвращения в Торже, я сидела в архиве и нашла запись разговора дяди Иозефа с лииеном с горы Аль. Я помню, как мы ходили туда: я, Элиза, и Иозеф Тон, но разговор точно не могла вспомнить. Об этом разговоре я вспомнила, когда мы летели в Торже. Я только тогда, в глайдере, вдруг вспомнила, что лииен, предсказавший когда-то землетрясение, говорил что-то об изгнании вороньих Царей. Ведь говорил! И по прилету я сразу бросилась в архив, я была уверена, что разговор, наверняка, записывался, наши этнографы без диктофонов вообще не существуют, мне кажется, это их новый орган, этнографов, — диктофон. Там просидела там полночи, но запись нашла. Не знаю, правда, зачем я ее искала.
Хорошо бы было поговорить с ним сейчас, но разве кто пустит меня сейчас на гору Аль? Там ведь, наверное, зона радиоактивной опасности. А хорошо бы поговорить с ним, с этим деревом, ведь оно знает, что будет.
Здесь так хорошо. Тихо так, спокойно. Мне и не кажется уже, что я предаю Алатороа, лучше будет, если этот конфликт не разгорится по-настоящему, для планеты будет лучше. Но Кэррон…. Кэррон. Ведь от него все отвернутся, ведь теперь… все будет так, как планировали Торион и К?. Все-таки сволочью он был, муж моей Элизы.
Нет, это неправда. Насчет предательства. То есть я не чувствую, что предаю, но я ненавижу себя. За слабость свою ненавижу. Да, для Алатороа, может, и лучше будет, если война не начнется по-настоящему, ведь подумать страшно: магия воронов против земной техники, — ведь мы планету по камню разнесем. Но я себя ненавижу, себя и свою работу, я ненавижу в себе — координатора. Теперь я по-настоящему понимаю, за что нас ненавидят, за что боятся. И я, Господи Боже, такова, как и все координаторы. Я так же безумна, как и все мы.