Пластмассовый космонавт
Шрифт:
– Хорошо.
– А как у тебя с давленьицем, со сном, бессонница не донимает? – участливо интересовалась Валя. – Ты вроде говорил, что у тебя лифт в доме ремонтируют, ты на каком этаже живёшь?
– На девятом.
– Когда по лестнице поднимаешься, одышку не чувствуешь?
– Нет, а почему ты спрашиваешь?
– Ладно, об этом потом, а сейчас давай ещё 15 кругов. И темп держать максимальный.
…Мучительнице всё же удалось совершенно доконать его, хотя держался Беркут до последнего. Отпрыгав со 100-килограмовой штангой на плечах три километра (и это после обычной «пятнашки»), он почувствовал, что сегодня с него довольно. Но Валя придерживалась иного мнения:
– Паш,
Беркут глянул на неё почти с ненавистью, но пошёл на старт… Когда несколько лет назад, после многих отказов его всё-таки зачислили в Центр подготовки космонавтов, то нагрузки показались ему просто убийственными. Хотя он летал на истребителях и считал, что находится в неплохой физической форме. Но в Отряде космонавтов тренировались на уровне сборных команд по лёгкой и тяжёлой атлетике, плаванию. Нагрузки были рассчитаны на молодой сильный организм. Его же тренировки до этого сводились к эпизодической «физкультуре» навроде игры в футбол в выходной день или «кроссу», чтобы не опоздать на электричку, когда машина оставлена в гараже. Но к своему первому космическому полёту он сумел неплохо подготовиться физически: сбросил почти 20 килограммов, нарастил приличную мускулатуру и даже помолодел лет на пятнадцать. Но, как теперь выяснялось, природу всё равно не проведёшь, рано или поздно биологический возраст своё возьмёт…
Прямо со старта молодые парни резко набрали скорость, словно сговорились между собой сбросить старика с пьедестала. Хорошо ещё в «коробочку» его не взяли. Просто не посмели так поступить с самим Беркутом! Однако темп ребятки взвинтили до упора. И вскоре ветеран почувствовал, что бежит на пределе возможностей, и край возможностей его организма уже очень близок. Через километр дублёры сделали резкий рывок на 450 метров, потом последовал ещё один. После третьего рывка (хотя до финиша ещё оставалось полтора километра) он просто сдался, не выдержав физически. Опустившись на гаревую дорожку, Беркут с тоской наблюдая, как его один за другим обходят молодые лейтенанты и капитаны, ещё ни разу не летавшие в космос. Оглянувшись, он увидел молодого двадцатилетнего атлета, капитана Фёдора Железнова, своего персонального дублёра, командира запасного экипажа, который бежал с гордо поднятой правой рукой и, обгоняя его, шутливо отдал ему честь, потом притормозил и поинтересовался с показным сочувствием:
– Товарищ подполковник, вам плохо, может «скорую» вызвать?
– О себе думай, – хрипло, прохрипел Беркут. – Давай, давай, беги дальше! А я как-нибудь разберусь с собой.
Еле доковыляв до финиша, Павел повалился без сил на траву. В ушах гулко стучало, подташнивало, ощущалась предательская слабость в когда-то сильном и послушном теле. Мысль, что надо отказаться от старта, снова показалась ему единственным разумным решением. Сойти с дистанции пока не поздно, этот неравный забег к заветному лифту на вершину ракеты проходит для него на грани жизни и смерти. Всё происходящее напоминало историю знаменитого советского бегуна-стайера Владимира Куца. На XVI олимпийских играх он с огромным трудом победил на дистанции в десять километров сильнейших английских атлетов. Но победа на «десятке» не прошла без последствий: на следующий день врачи обнаружили в моче спортсмена кровь, от страшного напряжения пострадали многие внутренние органы. Необходимо было длительное восстановление. Врач предупредил спортсмена: «Вы с большой вероятностью умрёте прямо на дистанции, если в ближайшие дни рискнёте снова выйти на старт». Но руководство советской делегации потребовало, чтобы не успевший восстановиться Куц снова вышел на второй забег –
Валя присела рядом, удручённо покачала головой, глядя на секундомер:
– Твои результаты ухудшились. В беге на три километра ты показал 16 минут, хотя не должен был выходить из 12-ти. Про «пятикилометровку» я вообще не говорю. Ну-ка, дай, – она бесцеремонно взяла его запястье и стала считать пульс. – Ого, как колотится! Можно подумать, что ты из «группы здоровья», они тут после нас оздоровительной физкультурой занимаются – старички-пенсионеры, в основном после инфарктов и инсультов.
Он перевернулся на бок, внимательно взглянул на Кудрявцеву. А она, глядя куда-то вдаль, принялась рассуждать:
– Чувствуется что тебе скоро полтинник. Для истребителя возраст предельный, тем более для космонавта. Молодые дышат в затылок… Конечно, за тобой опыт, репутация. Но сам ведь знаешь: в нашем деле за медиками далеко не последнее слово.
– Чего ты добиваешься, Валь?
– Хочу тебе помочь, – повернулась к нему с мягкой улыбкой Валентина. – Ты ведь знаешь: я к тебе неровно дышу. А когда женщина любит кого-то по-настоящему, она готова на всё…
Валя расстегнула молнию своей олимпийки, якобы ей стало жарко, при этом откровенно приоткрыв ему декольте своей пышной груди (бюстгальтер она «забыла» надеть). Но Павел перевернулся обратно на спину, устремив взгляд на проплывающие облака, и услышал, как она произнесла с укором:
– Вот видишь…Ты уже возрастной, Паша, чтобы на равных тягаться с молодыми. Эти жеребцы скоро тебя затопчут…
– Это мы ещё посмотрим, – упрямо возразил он.
– И смотреть тут нечего, против природы не попрёшь…
Немного помолчав, Валя прилегла на живот рядом, с нежностью провела мягкой рукой ему по лбу. – Но мы обманем эту суку, Паша, – пообещала Валя. И понизила голос до заговорщицкого полушёпота: – С помощью науки и фармакологии!
Она вытащила из кармана какой-то пузырёк:
– Эти таблетки используются в наших олимпийских сборных. Допинг для улучшения спортивных результатов. Самый новейший! Разработка секретной лаборатории, где куются наши мировые и олимпийские рекорды. Их по моей просьбе достал для тебя Юлик Манкевич. Сам знаешь, какие у него обширные связи в медицинских кругах.
Так как Беркут не спешил благодарить, Валя стала убеждать его:
– После сорока у мужчин снижается выработка половых гормонов, отсюда падает мышечная масса, снижается выносливость, и как следствие угасает интерес к женщинам; характер становится стариковский. Так вот, Манкевич заверил, что после курса биопрепарата мужчина будет эндокринирован по высшему классу, на уровне 18-летнего юнца! Ты это сразу почувствуешь, Паша: мир заиграет свежими красками; снова будешь готов рвать конкурентов! По утрам будешь просыпаться как в юности… А, главное, появится реальный шанс ещё раз слетать туда…
Ей ли было не знать душу космонавта, каждое слово Валентины отзывалось в нём волнами эмоций.
– Нас – слетавших в космос – совсем немного, Паш! Всего-то меньше двадцати, и только мы можем по-настоящему понять друг друга. Тот, кто слетал в космос, живёт лишь мыслью о возвращении туда. Мы просто-напросто не мыслим себя без этих ощущений… Магия космических полётов не отпустит никогда, это нечто куда более сильное, чем земная гравитация. А самый большой наш страх – быть навсегда отстранённым от полётов. Мы неизлечимо больны космосом. Просто сумасшедшие, нас в психушку запереть и лечить от «космосозависимости»!