Пластмассовый космонавт
Шрифт:
Затем для поднятия настроения Беркут пересказал Кулику свежий анекдот, который услышал от знакомого лётчика возле проходной. Николай смеялся в ответ и старательно делал вид, что у него всё в порядке. Свой лётный шлем напарник пока держал в руках, непокорный чуб его светлых волос весело колыхал лёгкий ветерок, однако настроение у парня явно было не столь задорное. В последнее время напарник заметно сник и это было очень заметно со стороны…
Когда молодые летчики стремятся попасть в отряд космонавтов, то обычно надеются, что путь их в космос будет столь же накатан и понятен, как это происходит с «зелёными» лейтенантами в авиации. Но не тут-то было. Привычных начинающим летчикам ознакомительных полетов в космос для них конечно никто не предусмотрел. Да и вообще, новички тут по большому счёту никому
Но Кулику можно сказать сразу сказочно повезло, ведь он попал в стартовый экипаж поразительно скоро – всего после восьми месяцев ожидания, обойдя многих «старичков». Но удача может в любой момент отвернуться от него. И Николай не мог этого не понимать. И наверняка переживает, что из-за собственной скованности во время тренировки на тренажёре может потерять место в ракете и отправиться в конец очереди, а то и вообще быть списанным по профнепригодности.
«Мне бы его проблемы, – подумал Беркут. – Из нас двоих шансов оказаться за бортом гораздо больше у меня, чем у молодого и крепкого, как бык напарника». Только что, на предполётном медосмотре у Беркута, как он и предполагал, выявилось повышенное артериальное давление. По инструкции, доктор вообще не имел право допускать его к полёту на истребителе. Хорошо, что с этим врачом они несколько раз вместе парились в бане и ездили на рыбалку, и Беркуту удалось убедить хорошего знакомого, что причина подпрыгнувшего давления в лёгкой перетренированности. Якобы, он перебрал с физическими нагрузками, желая набрать перед предстоящим космическим стартом оптимальную форму, вот давленьице и подскочило. Доктор поверил ему на слово и допустил к полёту. Но ведь впереди большая Государственная медкомиссия! А там рассчитывать на скидки и поблажки не приходиться…
Возле двухместного учебно-тренировочного МИГ-15 экипаж кроме механика самолёта ожидал сам Григорий Камчатов по прозвище «Черномор» собственной персоной! Его ни с кем нельзя было спутать даже издалека. В своей генеральской фуражке, которую старый солдат носил по фронтовой моде – немного сдвинутой набок, в потёртой лётной куртке и в галифе, заправленными в хромовые сапоги, матёрый ас пяти войн выглядел очень фактурно. Фигура у него тоже была солидная, – борцовская, с мощным торсом и широкими покатыми плечами. Физиономия – с крупными чертами и тяжёлой квадратной нижней челюстью. И характер под стать – прямой, бесхитростный, порой грубый. Но с Беркутом у них наладились уважительные отношения. К нему единственному в отряде космонавтов «Черномор» обращался по имени отчеству «Павел Поликарпович». Свою роль тут играло и то обстоятельство, что как боевому лётчику-Асу, генералу нравилось, что отчество Беркута созвучно с фамилией знаменитого авиаконструктора, на чьём истребителе он начинал свой боевой путь ещё в далёком 1937, в республиканской Испании.
По своей должности генерал отвечал за отбор, подготовку и назначение космонавтов в экипажи и дублирующие составы. К лётной же подготовке у бывшего истребителя по понятным причинам отношение было особым. К моменту прибытия экипажа, начальник уже побывал в кабине их самолёта, самолично всё проверил, будто сам собирался в небо. А всё потому, что привык отвечать за своих людей и технику, на которой им предстоит работать. И вот теперь, ожидая подхода экипажа, «Черномор» стянул с рук лётные перчатки и чисто генеральским жестом, то есть, не глядя, через плечо протянул их механику.
– Ну как, Алексей Поликарпович, задание на сегодня понятно? – для порядка осведомился генерал, обменявшись с Беркутом медвежьей силы рукопожатием.
Полёт предстоял несложный по квалификации лётчика-испытателя 3-го класса (тогда как у Беркута был 1-й класс) с манёврами средней сложности. На этом МиГ-15УТИ
– Так точно – в ответ на вопрос генерала приложил ладонь к гермошлему Беркут. – Разрешите, приступить к выполнению задания?
– Обожди. Ну-ка, отойдём, – Камчатов взял Беркута под руку, отвёл в сторонку, после чего кивнул на уже занявшего своё место в передней кабине Кулика:
– Мне нужно, чтобы ты всерьёз проверил этого парня…Да, знаю, тебе мои слова вряд ли придутся по душе, ведь ты Командир! А он, считай, твой ведомый. Но у нас не авиация, где старикам положено в бою натаскивать молодёжь. Там, в космосе, всякое может произойти, и мы должны на все 100 процентов быть уверенны, что твой напарник не «поплывёт», как в прошлую пятницу на тренажёре, а сможет тебя подстраховать. Поэтому, когда отработаете в зоне основной «вариант», устрой ему небольшой «зачёт», так сказать, сверх программы – крутани неожиданно какой-нибудь свой испытательский финт и брось управление, пусть твой напарник сам вытащит машину. Если справится, будем считать, что наш неофициальный зачёт он сдал. И тебе так спокойней будет, и мне, сам понимаешь, какая на мне ответственность лежит за ваш полёт.
При всей своей внешней брутальности и грубости «Черномор» был настоящий лётчик и такой же командир. Даже внешне выглядел таковым: ямочка на подбородке, пронзительно-голубого цвета мальчишеские глаза так и не состарившегося в душе романтика. При этом обветренная красная кожа его лица казалась дублёной, а у подбородка и на шее она и вовсе имела малиновый цвет – следы фронтовых ожогов. Павел ведь тоже в молодости успел понюхать пороху, и потому знал, что в самой сложной ситуации может прийти к Камчатову, – как солдат к солдату – и всё откровенно ему выложить. Поэтому согласно кивнул:
– Всё понял, Григорий Иванович, сделаю.
– Ну тогда – от винта! – одобрительно напутствовал его Камчатов. – Желаю успеха вашему «птичьему» экипажу!
Всего через шестнадцать минут после отрыва МиГа от полосы Беркут доложил руководителю полётов в наземную диспетчерскую авиабазы «Чкаловский»:
– Это полста-первый, входим в зону, высота 4700, нижняя кромка облачности на 5000. Разрешите приступить к выполнению основного задания?
– Вас понял, полста-первый. Можете приступать, зона свободна, – последовало «добро».
В наушниках у Беркута возник шутливо-просительный голос напарника из соседней кабины:
– Командир, можно хотя бы сегодня обойтись с подчинённым понежней?
– Нельзя, Коля. Извини. Дружба дружбой, а служба – службой.
– Ну значит пропал мой завтрак! – нарочито несчастно вздохнул Коля.
– Работаем! – Беркут решительно перевернул самолёт через крыло и обрушил машину до минимальной высоты в триста метров, после чего выровнялся и на форсаже начал разгон. Истребитель с рёвом пошёл в набор высоты.
Невесомость в условиях земной атмосферы может быть создана только на самолете, летящем по дуге, выгнутой вверх. Для этого Павел разогнался до максимальной скорости и перевёл машину в крутую горку, затем начал вывод из горки, отдавая от себя ручку и уменьшая угол атаки крыла настолько, чтобы оно не создавало подъемной силы, ни вверх, ни вниз. В какой-то момент перегрузка оказалась равна нулю, и самолет продолжал двигаться по баллистической траектории под действием только силы тяжести (как брошенный вверх камень). Это соответствовало состоянию невесомости. В процессе этого маневра постепенно происходил переход истребителя в пикирование, поэтому продолжительность невесомости не превышала 30-35 секунд. Затем последовал вывод машины в горизонтальный полет. После чего весь цикл повторялся снова… Потом ещё и ещё.