Платина и шоколад
Шрифт:
…но он так смотрел.
И, словно в наказание, корешок дневника начал зеленеть.
С замиранием сердца она приподняла обложку кончиком пальца.
“ Ещё раз — и я опрокину тебя на парту прямо здесь.”
В животе свело, и гриффиндорка в млеющем, прекрасно-гипнотическом ужасе впихнула тетрадь в сумку. После чего замерла, сжимая в пальцах перо и судорожно ловя слова из лекции МакГонагалл, пытаясь выбросить из головы мысли, от которых щёки норовили зажечься румянцем.
Слишком далеки они, пожалуй, были от трансфигурации.
* * *
Эта
Нарцисса не помнила, когда в Мэноре в последний раз было блаженно-тихо. Извечное беспокойное гудение крови в ушах, извечное напряженное прислушивание. Извечное ожидание.
Всё это кричало даже сейчас.
Но кричало сглаженнее. Спокойнее. Как кричит ребёнок, которого мать уже прижала к груди.
Потому что сегодня филин принёс ответ от Драко. Короткое, почти торопливое письмо, которое Нарцисса уже выучила наизусть. Каждое слово.
И дневник.
Незаполненный, тонкий, напоминающий простую тетрадь, каких в ящиках стола у Люциуса были десятки. На первой странице кратко указаны правила пользования. А ниже приписка:
“ …это поможет разобраться. Я что-нибудь придумаю, но мне нужна помощь, чтобы прекратить это. Твоя помощь. Узнай у Логана. Хотя бы что-то о том, как они действуют. О том, какую роль принимает во всём его сын. Важна будет любая мелочь. Любая зацепка…”
Нарцисса трясущимися руками прятала тетрадь в самый нижний ящик стола.
Кусала губы в попытке успокоиться.
Сжимала в ледяных пальцах чашку с остывшим чаем, глядя куда-то сквозь окно, за которым собирались сумерки пятничного вечера.
Она прислушивалась к тишине поместья, делая короткие и отрывистые вдохи напряжёнными лёгкими.
Она думала.
“ …ты не хотела, чтобы я вмешивался в это дело. Ты не хотела, чтобы меня это коснулось. Но иначе всё будет только хуже. Иначе не изменится ничего. Мы что-нибудь придумаем. Но для этого нужно действовать.
Не дай Логану узнать о том, что у тебя есть связь со мной. Не пиши больше писем — делай записи здесь. Сообщай обо всём, что тебе становится известно.
Одна просьба. Не спорь. Ты сама понимаешь, что это единственный выход. Единственное возможное спасение. И ты понимаешь, что произойдёт, если об этом узнает кто-то из тех, кто…”
Руки дрогнули так, что немного чая перелилось через края чашки, и женщина вздрогнула.
Она должна передавать сыну любую информацию, известную ей о происходящем. Она должна передавать её сыну. Подводя его к этому. К черте, граничащей со смертью. Окончанием чужих жизней.
Бездумно проводя салфеткой по фалангам пальцев, женщина снова уставилась в окно. Единственный выход.
Она, скованная обетом и Мэнором, не сможет сделать ничего.
Она сойдёт с ума от осознания того, что происходит на нижних этажах особняка.
И Логан не должен ни о чём узнать.
Всю прошедшую неделю, с тех пор, как он поселился в той самой спальне, о которой женщина предпочитала не вспоминать, они почти не виделись. Только
При появлении Нарциссы он всегда успокаивался.
Или делал вид, что происходящее вообще мало его волнует. Заводил какой-то отвлечённый разговор.
Лишь единожды он поинтересовался, не собирается ли хозяйка поместья принять участие в одном из ритуалов.
А она тем временем вглядывалась в тёмные глаза, боясь увидеть в них что-то, что перекликалось бы с безумием в глазах мужа, которое жило в нём в последний год жизни.
Каждый час прошедшей недели Нарцисса провела, вслушиваясь в каменную тишину. Желая услышать хотя бы что-то. Боясь услышать что-то. Иногда ей казалось, что напряжение достигало такого апогея, что стоит слуху уловить один стон или одно слово — и она просто сойдёт с ума. Моментально.
И это вынуждало плотно закрывать уши ладонями, сидя перед зеркалом порой по полночи, уставившись на собственное отражение. Позабыв о том, что на комнату наложено несколько заглушающих заклинаний. Позабыв о том, что она — женщина, некогда имевшая силы и стержень для того, чтобы защитить своего сына.
Сейчас она никого не защищала. Сейчас она отчаянно боялась — и об этом кричали широко распахнутые глаза, глядящие на неё с поверхности стекла. Из полумрака спальни.
Была ночь, был ужас, было осознание. Толчки и дыхание запущенного механизма, медленно набирающего обороты. И всё глубже и глубже пропасть, поглощающая последнюю надежду, оставшуюся на плаву.
Но Ральд своей сегодняшней посылкой выдернул её наружу. И она снова засияла, возвращаясь жизненной силой в глазах.
Надежда есть.
Выход есть.
Она не одна.
О появлении гостя известил тихий хлопок камина в холле.
Сегодня это даже кстати, подумала женщина, отставляя чашку и садясь ровнее в кресле.
Незапланированные визиты в Мэнор стали нормой. Правда, это касалось только Логана. Остальные же являлись лишь в назначенные дни.
То, что мужчина согласился вновь закрыть доступ перемещений в спальне, стало приятной неожиданностью. Трудно было представить себе больший дискомфорт, чем понимание того, что пока ты спишь, по комнате могут свободно передвигаться совершенно незнакомые люди. И об этом даже не пришлось просить. Просто пятью днями ранее Нарцисса спускалась в гостиную, когда огонь в камине холла внезапно стал изумрудным, а в следующий миг помещение заполнила туча сажи, как бывало всегда, когда камином пользовались впервые после долгого простоя.
— Нарци.
Логан не стучал.
Женщина уже заметила эту его особенность: он молча заходил, плотно прикрывая за собой дверь.
Она не вздрогнула. Слегка повернула голову и приветственно кивнула.
— Добрый вечер.
На нём серый костюм, а мантия перекинута через руку. Словно пришлось спешить, покидая то место, откуда он явился. Почему ей казалось, что каждый раз он являлся из разных мест?
Будто вестник, странствующий по миру. И возвращающийся к ней из раза в раз.