Плавать по морю необходимо

Крившенко Сергей Филиппович

И здесь запечатлена живописная панорама приморского берега, особенно на исходе дня. «За сопками скрылось дневное светило» — это тоже увидено в Приморье. А «нездешняя тоска» — намек на душевные драмы автора, на житейские его волнения и переживания.

Гомзякову удавался повествовательный жанр. Вот и это стихотворение он строит как рассказ. Ярки, зримы дали ночного путешествия к приморским пещерам:

Нас было немного… Под чарами ночи Мы двинулись тихо в неведомый путь, И будто горящие фосфором очи, Жучки, нам мигая, светили чуть-чуть…

Святящиеся жучки, светлячки — особенность приморского летнего пейзажа. Эти мигающие светлячки, напоминающие «горящие фосфором

очи», не раз обыгрывались в охотничьих байках, вызывая ассоциации с волчьим взглядом. Но пойдем вслед за автором по ночному Приморью. В сторону пещер — значит, в сторону Сучана (Партизанска):

Дорога, едва намечаясь, белела. И пахло полынью и липой кругом, Грудь бурно вздымалась, и песня несмело, Слагаясь, журчала на сердце моем, — О чем, я не знаю… О счастье далеком, О прежней ли жизни, о прежних мечтах?

Знакомо ли вам, читатель, это состояние души, когда созерцание природы, вглядывание в таинственную мглу рождают этот «элегический пыл» и пробуждают воспоминания о далеком и невозвратном? Одни ночные наблюдения сменяются другими — и тут тоже все родное:

На счастье мелькнул огонек недалеко, То был новоселов убогий шалаш. Набитый битком… Мы промокли жестоко, Но все-таки свой сохранили кураж. Напились водицы, по трубке набили, А там, глядь, и ливень совсем перестал… Мы, путаясь, долго в потемках бродили, Пока нас нелегкий в село не загнал. Село по-хохлацки звалось Богуславкой, И в хату радушно нас принял Коваль. Я мирно заснул под какою-то лавкой И видел во сне уссурийскую даль.

Образ «уссурийской дали» — ведь это открытие! И даль эта открылась поэту не со стороны, а изнутри: родная наша даль, наши просторы, наши приморские сопки и леса, села с украинскими и русскими названиями: Полтавка, Тамбовка. Как же можно передать такие строки забвению? Да они так и просятся на страницы краеведческой хрестоматии… Как жаль, что их ни разу так и не опубликовали в какой-либо книге о нашем крае. Да и единственный экземпляр книжки Гомзякова, хранящийся в музее имени В.К. Арсеньева, недоступен для большинства читателей…

У первого приморского поэта есть несколько стихотворений, посвященных А.С. Пушкину, Н.А. Некрасову, И.С. Тургеневу, Н.В. Гоголю… Даже в эти стихи он сумел привнести местный колорит. Вот, скажем, как начинается стихотворение «Н.А. Некрасову»:

Скорбных дум и народного горя Незабвенный, родной наш певец! Здесь у дальнего, дальнего моря Мы плетем тебе новый венец. Мнится мне, что и здесь, на чужбине, Твоя муза свой отклик нашла; Не совсем же погрязли мы в тине Беспросветного пошлого зла.

Дальше поэт рассказывает о русском мужике, пришедшем на Дальний Восток и освоившем неведомые прежде земли: «многих бед он в пути натерпелся, но пришел, пообвык и живет». Как живет?

И живет по укладам обычным, Полный мира и братской любви, Добродушием полный привычным, Неповинный в соседской крови… Для

работы широко здесь поле: Знай трудись, а земля уродит, Только была бы твердая воля — От невзгоды Господь сохранит.

Газета «Владивосток» зафиксировала: в конце XIX века в Приморье случилось небывалое наводнение. Да и вообще, засухи, тайфуны нередко разоряли новоселов. И Гомзяков сетовал:

Да вот все со стихиями жутко, Наводненье, палы, мошкара… С ними справиться вовсе не шутка — Коль нагрянет, не жди тут добра!..

Но некрасовская вера в силу народного труда побеждала все невзгоды:

Вглубь и в тайгу вековую Рубит путь молодецкий топор. Ветер песню разносит родную, Эхо звонко вступает с ней в спор… Лейся, песня родная, могучей, С нею легче живется в глуши, С ней не страшно под грузною тучей, С ней и черные дни хороши! Будет время и песней вспомянет О Некрасове здешний народ… И в тайге, и в хребтах она грянет, И из рода пойдет она в род.

Памятник А.С. Пушкину во Владивостоке воздвигнут в 1955 году. Но не пристало нам не знать, что первый памятник великому поэту в нашем городе создал П.И. Гомзяков, автор стихотворения «А.С.Пушкину». Детские годы будущего моряка на Амура, а затем и во Владивостоке были одухотворены чарующим словом автора «Руслана и Людмилы» и «Евгения Онегина»:

Уже с детства Пушкина рассказы нам так милы, И образами их наш детский ум пленен; Кто не читал тогда «Руслана и Людмилы» И не был витязем Русланом увлечен? Преданья старины вставали перед нами! Борисом жили мы и видели Петра, Давно минувшее, сокрытое веками, Вставало вновь по мановению пера. Им жизнь недавняя в «Онегине» воспета. И отразились все с гнетущей пустотой, Насмешка горькая звучала в ней поэта, Высоко вставшего над светской суетой. Он родину любил горячею любовью И гордо отвечал на вызовы врагов, Он знал ее сынов, готовых своей кровью Отчизну защищать и святость очагов.

Отчизна и святость очагов — все это воспринято у Пушкина и стало своим. Для нас такие пафосно-декларативные и риторические стихи интересны как отражение умонастроений русской военной интеллигенции в конце XIX столетия. Написаны они, судя по всему, к столетию со дня рождения великого поэта (1899), но в них трагически переживается и его гибель:

Полвека минуло, и нет певца «Полтавы», Но выше самого победного столпа Нерукотворный памятник любимца славы: «К нему не зарастет народная тропа».