Плавать по морю необходимо
Шрифт:
Эти стихи Гомзяков включил в цикл «Ранние песни», ими открывается раздел «Венки».
Тема Владивостока занимала поэта и в следующие годы. В 1910 году город отмечал пятидесятилетие со дня своего основания, тогда же была издана историческая хроника Н.П. Матвеева. К истории обращался и П.А. Гомзяков. Им были написаны «Юбилейные наброски», которые вошли в его сборник. Поместил их автор после «Ранних песен», понимая, что это лишь эскизы, а не завершенные произведения. Но они интересны как попытки осмысления истории Владивостока его жителем, поэтом и историком. Увы, об этой первой попытке создания поэтической летописи Владивостока забыли наши краеведы. Лишь Борис Дьяченко опубликовал недавно небольшой фрагмент в книге-фотоальбоме «Старый Владивосток».
Начинаются «наброски» с рассказа об основании поста в бухте Золотой Рог: русские люди пробили окно в Тихий океан, на восток:
СовсемАвтор хорошо знает историю города. Впрочем, он не персонифицирует ее, но в самом рассказе — отголосок воспоминаний первых поселенцев:
Одетый в сумрачный туман Лежал пустынный океан… В зубчатых сопках берега, Кругом на сотни верст — тайга… Казалось — в сопках темный лес Тянулся в синеву небес…Что это — мир чарующей сказки? Нет, это не сказка, а близкий и дорогой нам реальный мир, и поэт стремится найти свое слово, чтобы рассказать о нем. Есть в этом мире манящее, светлое, но есть и то, что и сегодня не может не вызвать удивления: сколько же пришлось принять на свою долю нашим предкам! Вот и для автора этой статьи Приморье — малая родина: мои деды прибыли сюда морем в 1883 году. И поэт многое верно схватывает, воспроизводя годы юности Владивостока.
Вот сопка Тигриная, своим названием обязанная посещением ее владыкой Уссурийской тайги:
Ее Тигриною зовут. Теперь там делают салют.Обычай салюта в 12 часов на Тигриной дошел до наших дней (возобновлен в 60-е годы, а погашен в годы перестройки). Автор пишет о тяготах первых дней заселения берега с «зубчатыми сопками»:
И почту ждали чуть не год… Терпели множество невзгод, Болели родины тоской… Живым примером Невельской Служил еще, и русский флаг Взвивался выше что ни шаг. И помнят наши старики, Как лихо службу моряки Несли тогда в шторма, туман, Идя на парусах в Аян, В Аляску и опять в Кронштадт… Там морякам был черт не брат! Стал пост — деревней, а потом И захолустным городком.В 1880 году Владивосток получил статус города. В нем тогда было около тридцати тысяч жителей. Строились дома, открывались разного рода «заведения», уже «фазаны реже с гор летали к жителям во двор…» В культурном облике «городка» поэт отмечает сочетания, вызывающие улыбку:
Картины местной старины Бывали юмором полны: Жизнь захолустных уголков Всегда рождает чудаков… Царили карты и кутеж (АВ стихи врывается история о «ланцепупах», о которых писал Д.И. Шредер в своей книге «Наш Дальний Восток» [216] . Приводя рассказ о том, как «ланцепупы» развлекались стрельбой друг в друга, Шредер отмечал: «…вышеприведенный рассказ я всецело оставляю на совести моего собеседника». Если это и вымысел, то не лишенный правдоподобия. О «ланцепупах» писал и В. Панов, редактор газеты «Дальний Восток» [217] . Упоминаются они и в одном из рассказов Евгения Замятина «На куличках» (1913). Но вряд ли эти таинственные «ланцепупы» стреляли друг в друга так безоглядно, повседневно. Коснулся этой истории и Гомзяков:
216
СПб, 1897.
217
См.: «Тихий океан», 21.Х.1990. Публикация В. Кунавина.
Скупо сказано и неодносложно. «Ланцепупы», скандалисты — и в то же время какая-то порядочность. Пояснение было такое: «ланцепупами» назывался кружок кутил, допивавшихся до всяких безобразий. Безобразничают, но не воруют.
Бытописателем тех лет (Его давно, давно уж нет) Был Перелешин, и молва Еще хранит его слова: «С тобою Ницца не сравнится, Прелестный мой Владивосток! Здесь можно и в суйфун влюбиться, Имея теплый уголок».Суйфун — северный ветер, со стороны Суйфуна — Раздольной. Но пойдем за автором. Итак, о Перелешине:
Писал он просто, без затей Про окружающих людей, Забавы зимние в снегу Жеманства престарелых дам, Винт по субботам и средам И, вспоминая свой Кронштадт, Вдали начальства жить бы рад…Строки о плаваниях в Японию, где зиму «проводил наш флот», тоже небезынтересны. Да, были такие плавания в свое время, пока дружба не была порушена русско-японской войной (1904–1905).
И так все шли да шли года… Плодами мирного труда Наш край не очень был богат. Его анналы не блестят Рядами славными имен Для всех народов и времен, И вспоминаются с тоской Лишь Муравьев да Невельской. Их память вечно сохранит Не только вековой гранит, Но и потомства приговор. Заслуги их и до сих пор Не все еще оценены…