Пленники пылающей бездны
Шрифт:
Дектярев опять сделал паузу, кашлянул в кулак.
Вадим с любопытством оглянулся на атомиста. К какому выводу могли прийти ученые?
У Биронта было странное окаменевшее лицо, он смотрел в пространство невидящими глазами. Андрей перехватил взгляд Вадима и улыбнулся — Валентин Макарович сегодня как никогда тщательно побрился, выглядел необыкновенно подтянутым и решительным. Что они задумали с Дектяревым? Неужели нашли способ пробиться к поверхности?
— Давайте рассуждать так, — Николай Николаевич положил кулаки на стол. — Мы проделали большую работу, собрали уйму
Вадим наклонил голову на бок.
— А если без лирических отступлений, Николай Николаевич? — предложил он.
— Ну, если вкратце, то я скажу так: мы далеко еще не используем всех наших возможностей. Перед нами настоящий океан непознанного. И мы дадим стране во много раз больше ценных сведений, если…
— Если?…
— …если избавимся от нашей мертвой неподвижности.
— Вы имеете в виду «ПВ-313»?
— Да, ты угадал, Вадим Сергеевич.
— И предлагаете… — голос у Вадима дрогнул. Он откинулся в кресле, еще не желая поверить Дектяреву.
Геолог утвердительно наклонил голову.
— Вниз? — выдохнул Андрей.
— Вниз, — сказал Николай Николаевич.
— Это… это несерьезно, Николай Николаевич, — Вадим переглянулся с Андреем, остановил свой взгляд на Биронте. — Вы же предлагаете безумство.
— Безумство уже совершено, — вздохнул Биронт. — Во всех случаях нас ожидает одно и то же. Вопрос теперь только в том, чтобы принести как можно больше пользы человечеству.
— И этим сказано все, — поддакнул Дектярев.
Он разжал кулаки, посмотрел на ладони, пошевелил пальцами.
— Остается только нажать вот это, — он протянул руку к маленькой красной кнопке.
— Постойте! — закричал Вадим. — Что вы делаете?
— Извини… Это уж, конечно, не входит в мои функции. Так, может, ты сам, Вадим Сергеевич… того… нажмешь?
— Как вы сразу оглушили… — Чураков встал на ноги и засунул руки в карманы комбинезона. — Снова вниз. Да-а-а… Ловко же вы! Ох, как ловко!
Он глядел на пульт и уже слышал гул заработавшего двигателя, видел ожившие нити приборов, радостное перемигивание сигнальных лампочек.
Страшновато, конечно. Ведь одно дело — ждать прихода смерти, которая еще неизвестно когда пожалует, и другое дело — идти ей навстречу.
Андрей повел плечами — сила в плечах у него была недюжинная. Навстречу гибели… с боями! Это будет настоящая драка.
— Вадим, — сказал механик, — давай, а?
Вадим побледнел и отрицательно покачал головой.
— Я не могу, — сказал он. — Вы правы: так нужно. Но, честное слово, я не могу.
Тогда Николай Николаевич встал и кивком головы указал Чуракову на место водителя. Андрей медленно приблизился к креслу. Он все глядел на Вадима, а Вадим, не отрываясь, следил за каждым движением товарища.
Андрей сел. Впервые ощутил он в себе такую внутреннюю силу, которой было тесно в груди. Сейчас он поведет подземоход, но не просто поведет, а начнет настоящее сражение с природой.
Дектярев обнял за плечи Павла.
— Извини, Павлуша, — сказал он, — мы ведь еще не спросили
Скорюпин застенчиво улыбнулся, посмотрел себе в ноги.
— Если так нужно, — тихо сказал он, — я, конечно, буду с вами.
— Старт!
Команда из уст геолога прозвучала сухо, как выстрел. Глаза его были жесткими, холодными и неумолимыми.
Механик нажал кнопку. Высоко над головой зарокотал двигатель, и совсем близко, под ногами взвыл термоядерный бур.
8
Рейс протекал спокойно, гораздо спокойнее, чем в первые часы после старта. Но с каким напряжением и с какой настороженностью приходилось теперь вглядываться в приборы! Не таит ли глубина новые неожиданные опасности, борьба с которыми окажется не под силу экипажу «ПВ-313»?
На экранах локатора как будто сгущались сумерки. Темно-синее поле подергивалось фиолетовыми тенями.
Прошли шестьсот километров, шестьсот пятьдесят, семьсот. Давление перевалило за четырнадцать миллионов атмосфер. Зато температура оставалась почти неизменной.
Биронт спешил, очень спешил, и эта спешка нервировала его. Прежде он решительно восставал против торопливости, ибо считал ее неизбежной причиной ошибок и ложных выводов. Но сейчас его подстегивало непрерывно растущее обилие объектов наблюдения: излучение, превращение атомных частиц, деформация электронных оболочек, соотношение температур и давлений.
Мощность излучения достигла такой величины, что атомист поминутно косился на дозиметры: не проникнет ли радиация сквозь защитные прослойки корпуса? Пока все обстояло благополучно, оболочка надежно прикрывала экипаж от губительного лучевого воздействия. К тому же излучение несколько ослаблялось взаимодействием с магнитоплазменным полем.
Жизнь в корабле приобрела новую, более суровую размеренность. Люди работали, двигались, ни на минуту не забывая о том, что идут навстречу грозной неизвестности. Спали, чутко прислушиваясь. Ели, едва ощущая вкус пищи. Но теперь у них была большая цель и было ощущение движения. Даже мысли об опасности как-то притупились и не наводили прежней тоски. Работу двигателя чувствовали, как биение собственного сердца. Каждый из пятерых слился с подземоходом, принимая на свои плечи давление недр, поеживаясь от прикосновения раскаленного вещества к обшивке корпуса.
К чему только не привыкает человек!
Когда минуло еще четверо долгих суток, а с подземоходом ничего не случилось, стали приходить в себя, спокойнее смотреть в будущее. Только взглянув на глубиномер, тайком друг от друга вздыхали. Корабль все дальше уносил их от семей, от дома, от бурлящей жизни земли. Томительно ныло в груди. Воображение уже не справлялось с тем неизмеримым массивом огненного вещества, которое распростерлось над подземоходом.
Дектярев желал только одного: услышать, что посланные наверх сообщения приняты. Скорюпин не отходил от приемо-передаточной аппаратуры. Но в репродукторе включенного приемника слышен был лишь монотонный шелест. Как Паша ни вслушивался, ему не удавалось различить в нем даже далекого отзвука человеческого голоса.