Плетения Судьбы. Не потерять себя
Шрифт:
— Что странно?
— Ты не находишь, что Часпид на тебя вчера совсем не реагировал. А ведь стоял в каком-то метре от тебя. А остальные реагировали.
— Вы с подветренной стороны стояли, — Эрилия без лишних слов открыла нам глаза на нашу безалаберность.
— А ларчик то просто открывался, — продекламировала зеленушка, совсем не обратив внимание на тон Мамбы.
— Именно так. Ну, пока. До обеда. Или до вечера. И постарайтесь не влезть в еще что-нибудь.
— Раньше тебе это нравилась, — подначила я подругу.
— Раньше у меня жизнь была беззаботнее, Зира.
Так и расстались.
— На пары? — мы с зеленушкой шли через академическую площадь. — Или я еще успею к профессору забежать? Как думаешь?
— А где его будут казнить? — Сенти, повесив голову, едва волочила ноги.
— Не знаю. Ректор не сказал. И Эрилия смолчала.
— Тогда ты иди. Я подожду тебя здесь. У фонтана. До занятий еще есть время. Не хочу сидеть в аудитории сама. Вон там, у заграждения, и подожду.
Часть 1. Глава 23
Небольшой бассейн с прозрачной лазуревой водой отражал последние теплые лучи солнца. Они играли на водной глади, взбирались по стеле со звездой на макушке, обязательным образом сходясь и зависая на верхней оконечности звезды. Осень набирала оборот. Даже случайно разгулявшийся ветер не в силах был донести сюда сорванные листья. Они не падали в водоем, и в него можно было смотреться, как в зеркало. Чистое-чистое.
— Что Вы здесь делаете, адептка Лоза?
Милисент вздрогнула:
— Я… — она не ожидала встретить здесь ректора.
— Вы должны быть сейчас в аудитории.
— Еще есть время. Я жду Зиру.
— А где она?
— Пошла к профессору Ноэль.
— Зачем?
— Не знаю, мэтр сама позвала.
— Хорошо. Но ни Вы, ни адептка Чаргородская здесь не останетесь.
— Вы будете убивать его здесь, — догадалась Сенти.
— Не убивать, адептка. Казнить. В память о Вашей благородной паре и Ваших нерожденных детях.
— Почему здесь?
— Чтобы его душа могла найти путь на Звезду.
— Не надо! — шепот отчаяния вырвался из Сенти. — Не надо. Он не виноват. Не настолько виноват, чтобы умирать.
— Почему? — после долгого молчания поинтересовался ректор Наг.
От ректорского тона вокруг Милисент образовались сосульки, так неприязненно-холодно прозвучало его непонимание. Но он спрашивал, и Сенти рискнула ответить.
— В том, что случилось, его вины нет. Мне ничего не угрожало. Адепт пытался успокоить меня, отвлечь, но это лишь злило и распаляло воображение. Я испугалась. За Зиру. И переволновалась. Да, между нами, с Торашом Ишаром, дружбы не было и, уж точно, мы недолюбливали друг друга. Но он по-своему вел себя благородно, хоть мог сломать меня, как веточку. Унизить. Обсмеять. Дать почувствовать себя пустым местом. Преследовать, в конце концов. Но он никогда не причинял мне боли, ни моральной, ни физической, хотя отметины от моих зубов у него долго не
— Они есть и сейчас.
Девушка кисло улыбнулась.
— Адепт Ишар делал все, чтобы я не покалечилась, и мне было удобно. Вряд ли ему это приказал адепт Милан, по чьему приказу меня держали в одной из комнат общежития. Но я перенервничала и потеряла детей. Видно, не судьба.
При этом слове ректор вздрогнул. Но Милисент не заметила, погруженная в воспоминания.
— Не нужно еще одной смерти. Прошу, Вас.
— Раз Вы так этого желаете, Милисент, я сделаю исключение. Мотивы мои остаются теми же. Но Вы сами выбрали способ поминания. Надеюсь, со временем, Вы не разочаруетесь в решении и не станете себя грызть за кончик собственного хвоста. Но есть одно условие.
— Какое?
— Вы возьмете на себя ответственность за дальнейшую жизнь и поступки адепта Ишара. Или так, или казнь.
— Почему я?
— Потому, что именно Вы его спасаете.
Милисент слушала с широко распахнутыми глазами. Взять на поруки адепта Ишара? Она не хотела его смерти, но связывать себя таким долгом желания не было.
— Вы задумались, адептка. Хороший признак. Значит, Ваше решение будет обдуманным и взвешенным. При другом варианте, я бы отказал Вам в просьбе.
Время шло, Милисент запаниковала: «Для такого решения у меня и жизни не хватит. Как я с ним встречусь? А ведь это неизбежно. Смогу ли посмотреть в глаза? Трудно делать выбор, когда на одной чаше весов вся твоя боль, а на второй — жизнь другого существа. В глубине души я всегда буду помнить, что он причастен к самой большой трагедии в моей жизни. Но согласившись с решением на казнь, я сама стану убийцей. Непрямо. Нет. Косвенно. Как и этот оливковый анаконд, который оказался слишком преданным дружбе и слишком наивным, чтобы понять, что им манипулировал гроссмейстер местного масштаба».
Милисент очнулась от затянувших ее мыслей, когда перед бассейном началось движение. Тораш Ишар уже стоял на лобном месте. Путы тьмы оплели его тело и ждали команды. Парень не сопротивлялся. Он прощался взглядом с ней, с Милисент Лозой. Не просил ни о чем, не рвал путы. Он признал наказание справедливым и молча просил прощения.
— У тебя есть, что сказать перед тем, как уйти в «мир спящих», адепт?
— Прости…
Шелест ветра виноват или движение пересохших губ, но просьба клеймом врезалась в душу девушки. Нити тьмы вспыхнули темно-фиолетовым отблеском, откликаясь на приказ некроманта. Парень вздрогнул и стал задыхаться — тьма забирала его жизнь. Сжатые пальцы разжались. На каменную кладку упал батистовый платочек с вензелями — измятый, замусоленный, но вполне узнаваемый.
— Нет! Остановитесь! Не надо!
— Ты готова взять на себя ответственность?
— … да… Да!
Тьма подчинилась движению пальцев хозяина и недовольно сползла с жертвы. Рассерженным котом вернулась к некроманту и впиталась в его руку.
— Спасибо.
Милисент бросилась к адепту. Парень стоял на одном колене. От слабости у него кружилась голова, но он настойчиво шарил вокруг себя в поисках потерянного платочка.
— Ты обязан ей жизнью, — над головой адепта прозвучал голос ректора. — Не потеряй свой шанс. — И Эристел Наг ушел порталом.