Плоды манцинеллы
Шрифт:
Тэйе подошла вплотную и с жаром выдохнула:
— А я тебе расскажу, Энди. Я тебе все расскажу…
Два тяжелых пакета тянули вниз. Но Андрас не смел пошевелиться.
— Откуда бы начать?.. — она задумчиво почесала переносицу и просияла. — Точно! Семьи!
Родство разделилось на несколько ветвей. Несколько стран, каждую из которых возглавлял родитель. Отец или мать. Или оба одновременно. Общая масса, многомиллионная толпа, объединенная извращенным желанием справедливости, не смогла бы ужиться внутри одной идеологии, какой бы прекрасной та не была. Уж слишком разношерстный
— Лидеры все понимали. Не знаю как, но им удалось успокоить и разделить бушующий народ. Задачка явно была непростой. Наверное, в этом им стоит отдать должное, — Тэйе отсалютовала. — Divide et impera! Разделяй и властвуй, Энди.
Многие пошли на восток, заняв территории России и северного Китая. Почти год люди расселялись по обширным землям, восстанавливая то, что своими же руками разрушили вчера. Отец Арген и мать Кхримата вели толпу, пообещав богатство и достаток, ведь именно там, на востоке, щедрость земных недр не знала границ.
Кто-то хотел тихой жизни — спокойно возделывать поля, разводить скот, собирать щедрые урожаи. Отец Йорд и мать Терра образовали вторую семью, указав мирный путь сыновьям и дочерям. Южный Китай, часть Северной Америки и вся Индия были отстроены вновь, чтобы в будущем кормить ненасытный мир.
— Слушай, — нетерпеливо вставил Энди. — Я хочу услышать все, но… — он с трудом приподнял руки. — Пакеты тяжеловаты.
Тэйе сурово взглянула на его ношу, наморщила лоб и жестко кивнула.
— Ладно, пошли. Не хотела приводить эту историю в дом, но, видимо, придется.
Главная ирония Родства — оно создано тем, что так люто ненавидело. Конечно, там были и такие, кого одобрил сканер Майера: квалифицированные врачи, известные деятели науки, специалисты и инженеры, писатели и музыканты. Но в общей массе их численность меркла, как пламя свечи на фоне необъятного пожара. В большинстве была грязь и серость, отребье, озверевшие после первой крови.
— Когда все закончилось и улеглось, — Тэйе легко ступала по лестнице, до двери оставалось лишь несколько метров. — Почти все умники сбежали. Они одурели от той жестокости, что увидели. Не были готовы ее принять. Если кто и остался, то жалкие единицы.
Третья семья желала осесть в городах. Вернуть себе жизнь, которую отняли, стать полноправными членами общества и цивилизации. Именно они наладили торговые маршруты между другими ветвями Родства. Именно они стали связующей нитью с Государством. Под началом отца Фовара и матери Криэтет они сами создавали культурное наследие нового мира, пусть и ограничивалось оно вульгарным фольклором. Большего им и не требовалось. Восточная Европа и оставшаяся часть Северной Америки покорилась третьей семье.
— Странные у них имена, — сказал Энди, разбирая пакеты. — Таких же не бывает.
— Не бывает, — кивнула Тэйе. — Это псевдонимы.
— Зачем?
— Кто ж знает?
— И даже у Марты Бремер?
— Конечно, — девушка пожала плечами. — Она ведь ничем не хуже, верно?
— И как…
— Мария.
Энди не ответил. Его съедала мысль, что Тэйе была в Родстве. Сомнений не осталось уже в самом начале истории, но очень уж хотелось услышать ее конец. Андрас медленно распаковал мясо, промыл его под холодной водой и передал сочный кусок девушке. Чувства молчали. Хороший ли знак, плохой — выводы делать рано. Он привык ненавидеть всех, кто хоть как-то связан с Родством, ведь прошлых убийц не бывает, мясник навсегда остается мясником…
— Продолжать? — тонко спросила она.
Прекрасная девушка стояла перед ним, умело завязывая испачканный кухонный фартук. «Выводы делать рано», — подумал Энди и кивнул.
Еще три семьи собрали тех, кто остался, и разбрелись по всему земному шару. Отец Карлин и мать Джуда заняли Южную Америку, Горис и Зарела — Австралию и острова, Циллни и Мигара — побережье Африки. Члены этих ветвей не захотели выбирать между копанием в земле и городской жизнью, полагали, что выбирают свободу.
— В каждой семье хватало рук. Фактически, никто ни от кого не зависел в самом начале, — девушка прикусила губу. — Но много чего ребятки не учли. Я бы сказала — они учли только идеалы и мечты, а реальную жизнь, потребности и нужды…
— Погоди, погоди, — остановил ее Энди. — Я насчитал двенадцать. Всего дюжина. Но ведь главных в Родстве было больше…
— Да. До последних я еще не дошла.
Седьмая семья. Самая дикая, самая жестокая. Отец Ромул призывал обратиться к Богу и слишком многие откликнулись на его зов. Христианство, ислам, иудаизм — десятки верований и религиозных течений объединились ради свержения злой машины Майера, адского устройства, что вмешивается в Божий замысел. Почти вся Европа оказалась в руках фанатиков, наперебой молящихся разным богам, вскидывающих руки к небу, восхваляя долгожданное избавление.
— И Бремер, — Тэйе изобразила кавычки, — «мать Мария» живет где-то там, в одном из центральных городов. Но она лишь Голос, насколько я знаю. Марта — тоненький канал связи между нами и ими. Она помогает третьей семье вести торговлю, собирает информацию о населении Государства…
— Мы даем им информацию?
— Конечно. Ты в каком мире живешь, Андрас Ланге? — девушка улыбнулась. — Хотя я догадываюсь, можешь не отвечать.
Да. Он многое пропустил. Родство получало данные о людях, об их сканах, о том, как и в каких направлениях ведутся работы и исследования, как обстоят дела в правлении, сколько детей рождается в каждом месяце и сколько человек приходят в Государство извне.
— Хреновый расклад, — бросил Энди и тут же смутился. — Извини.
— Да ничего, я не сахарная. Но расклад и правда не радует.
— Так и чего там плохого, в Родстве? С твоих слов рисуется очень яркая картинка: каждый выбрал себе путь по душе и радостно пошел работать.
— Пошел, ага. В светлое будущее… Вот только я рассказала про самое начало, про первые годы после войны, когда весь этот сброд чувствовал единение общей целью. Эйфория от победы длилась достаточно долго, чтобы благородство «мудрых» родителей испарилось.