Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
— Ты достиг, — чуть слышно, одними губами.
— Ещё нет, — ухмыляется. — Предстоит долгий марафон.
Неужели?
Возможно, следует задать несколько уточняющих вопросов, провести закономерные параллели, привычно проанализировать сложившееся положение. Но мне трудно думать, когда огромный член недвусмысленно прижимается сзади.
Воздержание даёт о себе знать. Я уже на грани оргазма.
Хотя с фон Вейгандом всегда так. Бесстыдно и бессовестно.
Глава 14.5
— Кто побеждает? — он отстраняется, приподнимает
Не смею даже шелохнуться. Застываю в предвкушении бури, в ожидании смертоносного шторма, разрушительного смерча, который не оставит камня на камне, расчистит дорогу и проложит триумфальный путь по живому.
— Самый сильный? — грубо толкает, заставляет наклониться вперёд, вынуждает опять удариться животом о металлический поручень и приглушённо заскулить. — Достаточно нагнуть противника. Избить, запугать, против воли отобрать трофей.
Бряцает пряжка ремня.
— Но сколько бы у тебя не было сил, обязательно придёт кто-нибудь другой и окажется ловчее, — резко сокращает расстояние, прижимается очень крепко, однако не овладевает мной, издевается. — Физическое превосходство ничего не решает. Время не стоит на месте, годы идут, сноровка неизбежно теряется.
Автоматически подаюсь ему на встречу, выгибаю спину, будто кошка. Готова замурлыкать, заурчать только бы суровый хозяин избавил от жестоких мучений.
— Самый умный? — ровным тоном озвучивает следующую версию. — Развивайся, становись настоящим профессионалом, незаменимой частью системы. Оцени перспективу и продай мозг с выгодой, заработай на безбедную старость.
Фон Вейганд не уступает искушению, ведёт свою игру, решает всласть поизмываться над беззащитной жертвой. Намеренно дразнит, неторопливо трётся о самое чувствительное место, больно шлёпает чуть ниже поясницы. Принуждает униженно молить, притягивает ближе и всё равно не проникает в истекающее похотью лоно.
— Уже лучше, но не то. Слишком ненадёжно, — его зубы сжимаются на моей шее, кусают до крови, заставляя кричать, а язык тут же зализывает раны. — Ум далеко не всегда сочетается с хитростью и умением себя преподнести. Гений скорее прозябает в безвестности, нежели добивается успеха. К тому же, не каждый умник дорастёт до гения.
Не понимаю, куда он клонит.
Не хочу понимать. Единственное, чего я сейчас хочу, пульсирует сзади, прижимается, но не проникает.
Какого чёрта?!
Неужели обязательно толкать речь, когда я плавлюсь и растекаюсь? Как он может мило болтать, если я даже думать не способна?
На улице царит жуткий холод, а внутри клокочет адское пламя похоти. Нет никакой воли для рационального анализа.
Стоп. Вдруг в этом и заключается суть? Подопытная зверушка в абсолютно разорванном состоянии, разум давно отключён, остались голые инстинкты. Никаких тебе ремарок, сомнений, вопросов.
Так, нужно сосредоточиться. Активировать запасной генератор идей, огорошить врага спонтанным нападением.
Пока
Наверное.
Блин, есть или нет?
— Я намерен достичь вершины, — горячий язык обводит ухо. — Не сиюминутного выигрыша в кулачном бою, не скучного благополучия в уютном кресле. Именно — вершины.
Нет.
Нет никакого шанса.
Бездарно лажаю. Fuck. (Еб*ть.) Остаётся лишь трепетать, покрываясь испариной.
— Побеждает тот, кто умеет управлять, — бросает хрипло.
Медленно проникает в меня, вдавливает в железную ограду, доводит до исступления единственным толчком, вынуждая глухо всхлипывать от накатившего облегчения.
— Манипулировать людьми, — заявляет отрывисто. — Сильными, умными. Любыми.
Скользящий поцелуй, будто выстрел в висок.
— Даже идиотами. Особенно — идиотами, — несколько резких движений внутрь и скупое уточнение: — Подавляющим большинством.
Если этот чёртов ублюдок отстранится и разорвёт контакт, я как подкошенная рухну на ледяной мрамор. Умру на месте. Сдохну в муках.
Низ живота сводит судорогой, колени слабеют. Ночной пейзаж подёрнут призрачной дымкой, расплывается, теряет былую чёткость.
Я ничто. Пропащая душа. Пустошь, выжженная солнцем.
Моим солнцем.
Им.
Damn. (Проклятье.)
Разве есть смысл сопротивляться?
Любви, зависимости, страсти.
Кокаину.
Фон Вейганду.
Высоковольтному безумию.
…
Пульс сходит с ума.
Я схожу с ума.
И это больше не пугает. Уже давно не пугает.
Это прекрасно. Удивительно хорошо
Меня можно резать ножом.
А можно трахать.
Тем же.
…
Меня можно как угодно.
На обед и на завтрак. В самой непристойной позе. На четвереньках, раком. С широко раздвинутыми ногами, с широко закрытыми глазами. В рот и в задницу. Без разницы.
Верно, пасть ниже нельзя. Попросту нереально.
Поэтому жажду пасть вверх. До ослепительно сияющих небес.
Жажду ослепнуть и сгореть. Будет кровь, будет боль — плевать.
Жажду — лишь это важно.
— Побеждает тот, кто раскрывает чужой потенциал, — шепчет фон Вейганд. — Взращивает таланты и пожинает плоды.
Да.
Раскрыл, взрастил, сожрал.
Я не возражаю.
Глубже, продолжай.
— Есть план достижения цели, — целует левое плечо, потом правое. — Есть пункты, которые нужно исполнить. Есть ступени, которые необходимо преодолеть.
Начинает двигаться в невыносимо медленном ритме. Наслаждается изощрённой пыткой. Намеренно распаляет желание, рушит хрупкий баланс равновесия, вынуждает изнывать от пульсирующего жара внутри.
— Люди — всего лишь средство, орудие борьбы. Каждый человек исполняет некие функции, а когда не способен принести пользу, отправляется на помойку, — он наматывает спутанные пряди волос на кулак. — Отработанный материал уничтожают.