Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Развитые мускулы перекатываются под пальцами, как тут не поплыть от радости. Можно лапать накаченную спину в своё удовольствие. Парень слишком хорошо воспитан, не посмеет дать отпор хозяйской любовнице.
Ну, сразу не посмеет.
Опомнится, отделается от шока и поставит на место.
— Господин Александр велел за вами присмотреть, — мягко, но твёрдо отстраняет меня, слегка прищурившись, изучает комнату.
— Поехали домой, забери меня из этого дурдома, — начинаю канючить. — Здесь ужасно
Однако Мурат не спешит уходить, сканирует пространство от и до.
Охренеть.
Спорим, поседею во цвете лет?
— В чём проблема? — протягиваю капризно. — Погибаю от головной боли. Спину ломит, во всём виновато дурацкое платье. Тяжеленное. Если немедленно не стартуем отсюда, придётся раздеться.
Он не торопится.
Вот зараза.
Очаровательная такая зараза, очень опасная и сексуальная. Прёт напролом. А против лома нет приёма.
Кроме меня.
— Договорились, — смело приступаю к расшнуровыванию корсета.
Вероятно, перспектива увидеть собственность господина Александра в довольно фривольном неглиже сильно смущает Мурата.
Слив засчитан.
Несчастный страшится узреть чужое сокровище в голом виде.
Убегает, сверкая пятками, вовсе не потому что я слишком толстая и страшная, способна привлечь и возбудить только такого отпетого извращенца и психопата как фон Вейганд.
— Поехали, — коротко резюмирует Мурат, подхватывает хозяйское добро на руки, уносит из комнаты, от греха подальше.
Oh, what a day? What a lovely day! (Ох, что за день? Какой чудесный день!)
Я умер, я воскрес. Вальгалла.
Надеюсь, вы уже посмотрели «Безумного Макса» в 3D? И всё-таки Мел Гибсон гораздо более горячий мужик. Особенно в молодости. Забросайте помидорами, облейте ядом. Факт обжалованию не подлежит.
Бросаю прощальный взгляд в полумрак.
Стас успел скрыться, долг перед отечеством выполнен. Вновь встречаться с ним не намерена. Сожалею ли, что тайное осталось тайным? Ни капли.
***
Огни ресторана сменяются огнями ночного города. Мчимся по трассе под новомодный клубный трек.
Мечтательно потягиваюсь, кутаюсь в уютный пиджак своего телохранителя. Странно, никакого запаха, ни единой ноты парфюма. Стерильная чистота повсюду.
Молчание напрягает. Нужно любой ценой разорвать вынужденную паузу. Поднять лёгкую и ненавязчивую тему, задать рядовой, ничего не значащий вопрос. Слегка разрядить обстановку.
— Ты когда-нибудь убивал? — роняю невинно.
Лёд растоплен. Отличное начало дружеской беседы.
— Хм, — раздаётся выразительный ответ.
Мы явно на одинаковой волне, физически ощущаю стремительно растущую близость, духовное единство и соблазнительные перспективы грядущего общения.
— А господин Александр убивал? — копаю глубже. —
— Мне платят не за то, чтобы я думал, — заявляет ровно.
— Прости, — пожимаю плечами. — Совсем не производишь впечатление тупого качка или безмозглого исполнителя. Выглядишь, будто способен на гораздо большее. Ну, там типа размышлять, анализировать, оценивать обстановку.
— Кто долго размышляет, тот быстро умирает, — криво ухмыляется, не отрывает взгляда от дороги. — Когда нужно стрелять — стреляй, а не болтай.
Тысяча чертей.
Разрази меня гром.
— Тоже фанатеешь по спагетти-вестернам? — мигом оживляюсь. — Любимый режиссер Тарантино? На «Омерзительную восьмёрку» пойдём?
— Я не думаю, — продолжает ровно. — Я реагирую.
— Не меняй тему, — бросаю сердито. — Сперва цитируешь классику, потом пытаешься соскочить. Не выйдет.
Эй, фон Вейганд, накажи меня.
Беззастенчиво пускаю слюни на брутального самца. Всерьёз намерена пуститься во все тяжкие. Кино, вино и домино.
Давай, отшлёпай, отходи кнутом, выбей дурь. Оттрахай так, чтоб ноги не сдвигались. Без жалости.
— Поболтаем? — деловито поправляю корсет. — Если не желаешь обнажать сокровенное, расскажи о работе.
— Ничего интересного, — произносит абсолютно спокойно. — Рутина.
Его рубашка закатана до локтей, открывает отличный вид. Рука перемещается на рычаг переключения скоростей. Поднимает ставки, а после возвращается обратно на руль.
Обалдеть.
Точно завороженная наблюдаю за плавными движениями сытого зверя, никак не могу отвернуться. Взор намертво прикован к пальцам, которые покрыты неизвестными татуировками.
Что в этом мужчине такого?
Почти жалею о своей сладостной несвободе, о безнадёжной повернутости на нежном и ласковом шеф-монтажнике.
— Подробнее? — протягиваю елейно.
— Охраняю важный объект.
Вот ведь льстец.
Мелочь, а приятно.
— И как справляешься? Наверное, ни сучка, ни задоринки? — атакую вопросами. — Хотя взаимодействовать с подобным объектом одно удовольствие.
А не взаимодействовать — другое.
Однако об этом позже.
— Странно, — вдруг поворачивается, припечатывает меня горящим взглядом. — Сегодня объект вышел из-под контроля. Скрылся, будто для тайной встречи с кем-то.
Во рту резко пересыхает, придурковато улыбаюсь.
— Ммм? — выдаю нечленораздельный звук.
— Окно на третьем этаже было распахнуто, я отправил своих людей окружить здание, сам поднялся наверх. Но комната оказалась пуста. Никого не удалось поймать.
Каждая фраза вынуждается покрываться ледяным потом и цепенеть. Теряю счёт ударам собственного сердца. А может оно и вовсе не бьётся.