Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
— Этот Серж крутой парень, — листает блокнот дальше. — Я бы еще о нем почитал. Только нечего.
Я срываюсь.
С цепи.
Ярость затапливает.
От и до.
Самое нутро.
Я не думаю о последствиях. Не рефлексирую, не медлю. Я вообще себя не контролирую, не управляю собственным телом.
Вскакиваю на ноги, бросаюсь вперед. Через стол. Лечу как шальная пуля. Цепляюсь за блокнот, сжимаю обложку. Дергаю изо всех сил.
Фон Вейганд не отпускает, не позволяет
Зверею. Теряю берега. Честь не отстаиваю так, как этот измученный годами артефакт. Ни пяди врагу. Рычу как чокнутая.
Перебираюсь через столешницу, забираюсь на колени к фон Вейганду.
Впиваюсь в обложку, тяну на себя. Царапаюсь, кусаюсь.
Полностью погружаюсь в безумие. Alter ego. На волю.
Борьба. Не на жизнь. Не на смерть.
Борьба. За себя.
Сражаюсь как одержимая. Ловко орудую локтями. Лягаюсь. Ослепленная адреналином, сопротивляюсь до конца. Не оставляю никаких шансов своему сопернику.
Поразительно, на что способен человек, когда терять уже нечего. Когда сожжены все мосты. Когда воздушные замки разрушены.
В клетке со зверем.
Не спастись. Не выжить.
Никому. Никогда.
Если только самому им не стать.
Если не ударить первым.
Дикий вопль вынуждает отпрянуть.
Боль пополам с удивлением.
Отшатываюсь назад.
Оглушенная. Пораженная. Обесточенная.
Застываю. На месте преступления. Вжимаюсь в край стола. Сжимаю блокнот в трясущихся руках. Прижимаю к груди как самый ценный клад.
Я едва понимаю, что происходит. Я знаю только одно: в этот раз кричала не я. Не из моего горла вырвался утробный возглас.
Фон Вейганд поднимается, накрывает мрачной тенью.
Хочу отступить хотя бы на шаг. Отодвинуться. На миллиметр.
Однако отступать некуда. Совсем.
Он прижимает ладонь к лицу.
Почему?
— Хороший удар.
С трудом разбираю его фразу.
Это больше похоже на рычание.
Монстр нависает надо мной.
Опаляет горячим дыханием.
Обдает жаром.
— Что? — спрашиваю сдавленно. — О чем ты?
— Давай еще, — бросает хрипло. — Повтори.
— Я не… я.
Фон Вейганд отводит ладонь. В сторону. И припечатывает тяжелым взглядом. Буквально прибивает к столу. Гвоздями.
— Ударь, — приказывает отрывисто.
— Не понимаю, — нервно дергаюсь, отрицательно качаю головой.
— Ударь меня.
Его правый глаз наливается кровью. Стремительно. В считанные мгновения. Кожа вокруг темнеет. С каждой прошедшей секундой.
Сильнее вжимаюсь в стол. Мечтаю стать предметом мебели.
Мой локоть подозрительно ноет.
— Прости, я… — запинаюсь. — Я случайно.
Не верю.
Невозможно.
Как?!
Абсолютно иррационально.
Я что и правда сделала это?
Врезала фон Вейганду.
Локтем.
Прямо в глаз.
Со всей дури.
— Извини, — бормочу надтреснутым голосом.
Подаюсь порыву, подаюсь вперед.
— Ударь меня, — рычит он, почти касается моих израненных губ, сдавливает плечи своими не ведающими пощады руками, встряхивает будто куклу. — Ударь. А лучше — убей.
— П-почему? — задаю очередной идиотский вопрос.
— Потому что я не остановлюсь, — криво ухмыляется. — Я буду насиловать тебя каждую ночь. Я пропущу тебя через такие извращения, что ты возненавидишь собственное тело. Изуродую тебя изнутри. Подгоню под себя. Под свои предпочтения. Даже шлюхи из самого дешевого, грязного борделя не позавидуют твоей участи. Я вы*бу из тебя твои гребаные иллюзии.
Вздрагиваю.
Раз за разом.
Содрогаюсь.
Жуткое признание.
Точно выжжено внутри.
Выпалено.
Огненными буквами.
— Пожалуйста, хватит, — умоляю сдавленно. — Прекрати.
Его смех заставляет меня задрожать.
Погружает в лихорадку.
В оцепенение.
— Тебе не н-надо было т-трогать мой д-дневник, — стараюсь прозвучать четко, да только зубы отбивают чечетку. — Н-не н-надо б-было.
Он вырывает блокнот из моих пальцев.
Без труда.
Отбрасывает подальше.
— А тебе не надо было трогать мой член, — произносит холодно.
— Но я не трогала, — выдыхаю пораженно.
— Ошибаешься, девочка.
Его горячие пальцы стискивают мое запястье.
Как в тисках.
Вжимают в пах.
— Чувствуешь? — шепчет на ухо. — Каменный стояк. Как раз для твоей задницы. Вгонять бы туда и вгонять.
— Нет, нет, нет, — выдаю истерически. — Только не туда. Не так. Прошу, нет. Не сейчас. Я буду кричать. Я…
— Кричи, — хмыкает. — Потом твоя глотка будет загружена. До отказа.
Поглаживает мою шею.
Сзади.
Неторопливо, неспешно.
Размеренными, ленивыми движениями.
А после хватает.
Сминает.
Как животное.
За холку.
Разворачивает, впечатывает в стол, распинает на деревянной поверхности. Вбивает в столешницу, заставляет распластаться на животе. Отбирает волю сопротивляться.
Боль выкручивает каждый позвонок. Сводит мышцы, выламывает суставы. Боль вламывается внутрь меня. Резко и сразу. Лишая выбора.
А ведь фон Вейганд даже не начал.
Тягучие спазмы сводят живот. Ощущение точно мои внутренности наматывают на кулак. Очень медленно, с садистским наслаждением.