Плохие слова
Шрифт:
— Понятно, я спрашиваю? — повышает голос Сергеев.
— Никак нет, товарищ капитан! Не понимаю, о чем вы! — говорит Андрей и напрягает брюшной пресс.
Сергеев хватает Андрея за шиворот, дергает на себя и два раза коротко бьет в живот.
Очень больно. Дыхание перехватывает, в глазах вспыхивают оранжевые круги.
— Свободен. Иди подумай.
Андрей вываливается в коридор и сползает вниз по стене. Удивительно, но даже в этот момент какая-то его часть хочет спать. Другая готова заплакать. Так, чтобы полчаса рыдать,
Подходят Ташматов и Садретдинов.
— Пойдем. Не сиди здесь.
В каптерке Фаитов курит немецкую сигарету с фильтром, в другой руке крутит коробку.
— Ну что, склонил Сергеев к сотрудничеству?
— Нет.
Фаитов долго молчит.
— Слушай, Топорище, ты нормальный пацан. Не гондон. Давай так: пока я здесь, ты высовываться не будешь. Через три месяца я уволюсь, ты станешь помазком, и все у тебя будет в шоколаде. Но пока я здесь — чтобы ниже травы. Понял? Иначе придется огребать каждый день.
Андрей стремительно шевелит мозгами.
Мирный договор? Что-то новое.
— Сергееву придется постукивать. По-другому он с тебя не слезет. И нам лишнего геморроя не надо. Поэтому придется играть по правилам.
— Это как?
— А так. Есть такой как бы негласный закон: дедам можно выкатывать примерно бочку в месяц. Офицеры намного больше воруют, и все про это знают. Это типа тайного соглашения. Ты не тронь, и я не трону. Мы ведь тоже можем на них в гарнизон стукануть. Или в особый отдел.
Фаитов тушит сигарету и прячет пачку в карман.
— Но реально мы выкатываем бочки три-четыре в месяц. Докладывать ты будешь про одну, редко-редко две. И со всеми деталями: бочку отдали, например, фермеру, шестьдесят пять марок пропили у Хейнца, сидели до трех часов, нажрались, блевали и тэдэ. Сергеев любит всякие подробности. Типа контролирует ситуацию. Ну ты ему и заливай. А про остальные бочки — молчок. Ясно?
Андрей сглатывает слюну.
— Да.
— Вот и отлично. И упираться не стоит. По-другому Сергеев не успокоится. Будет рыть со всех сторон, и тебя не оставит, и нас. Понял?
— Понял, а…
— Про другие дела он спрашивать не будет. Стукачей и без тебя хватает. С немецким нормально?
— Нормально.
— Хорошо. Сегодня в половине двенадцатого кино будет. Про девчонку, «Бум» называется. Будешь переводить. Оно уже шло, классное. В жизни ничего лучше не видел. Ты там смотри, напрягись. Гребень в прошлый раз ничего толком не перевел. Отжимался потом всю ночь.
— Я постараюсь.
— Постарайся, постарайся. Сейчас свободен.
Андрей выходит в коридор. В голове полная суматоха. Неожиданное потепление Фаитова, необходимость стучать Сергееву, да еще и кино — навалилось все сразу.
Dieses Buch ist interresanter als jenes. Und das interresanteste Buch ist hier. Mein Bruder ist alter als ich. Ich habe diese Ubung machen…
Плюсквамперфект.
Еще
Сергеев напоминает о себе перед ужином, зовет в канцелярию.
— Товарищ капитан. — Андрей старается выглядеть испуганным, да особенно стараться и не приходится. — Я все обдумал. Я согласен. Только прошу вас, чтобы никто…
— Понятное дело, не ссы. Когда катите?
— Пока не знаю. На днях.
Андрей краснеет. Вот и пришлось стать сергеевским осведомителем, существом во всех отношениях презренным. Хотя, с другой стороны, это не совсем так. Какая-то игра в шпионов получается. Хе, двойной агент Топорков.
— Ладно, свободен. Держи в курсе.
Herr Weber wohnt in der Gartenstrasse. Das ist eine lange Strasse. Viele Menschen gehen hin und her. Die beiden Gehwege sind schmal, aber der Fahrweg ist breit. Dort sehen wir viele Autos, Busse, Motorrader und Fahrrader. An der Strasse stehe viele hohe Laternen. Sie leuchten abends sehr hell…
Вечером Андрея усаживают перед телевизором.
Вокруг — тридцать два человека, все до одного деды и помазки — солдаты, прослужившие больше года, но меньше полутора. Один только Решетов в отпуске. Цвитишвили и Бунин прибежали из караула — стоят у дверей, готовы нестись обратно, если покажется кто-нибудь из офицеров. Молодой боец на углу казармы стоит на шухере, наблюдает за офицерским домом.
Андрей волнуется. Все вокруг сдержанно галдят, ждут фильма про какую-то необыкновенную девчонку. Так и говорят: «Кино про девчонку». Что же это будет? Мелодрама? Эротика? Дебильная молодежная комедия? Отчего такой ажиотаж?
Андрей судорожно выстраивает в голове шаблоны диалогов. Если фильм про любовь, вариантов должно быть не слишком много.
«На самом деле я всегда хотел быть только с тобой, Мэри!»
«О, Питер, я уже слышала это тысячу раз!»
Главное — сразу разобрать, как кого зовут, и в нужные места заготовок вставлять имена. Плохо, что этот фильм уже шел и они все более или менее в курсе событий. И Гребень уехал, не у кого спросить.
Фильм начинается.
Ну, господи, если ты есть — пронеси!
Ползут титры. Музыка кажется знакомой. Из машины вылезает девочка с округлой стрижкой а-ля Мирей Матье, школьный двор… Что же это? Видел ведь, видел… Что?
Сзади слышен негромкий радостный гомон.
— Тихо, тихо! — прикрикивает Фаитов. — Топорище, чего молчишь? Про что они там базарят?
От прежнего расположения не осталось и следа. На людях, видимо, послаблений от него ждать не придется.
Батюшки мои, да это же французские «Большие перемены»! Ты есть, Господи! Ты есть прямо здесь и сейчас!