Плохо быть мной
Шрифт:
Я смутился — и решил скрыть это в первую очередь от себя.
— Давай, я, как Сим и Яфет: возьму покрывало, подойду, чтобы не видеть наготы твоей, к тебе и накрою, как они отца.
Она ничего не поняла.
— Что? — еле смогла вымолвить.
— Знаешь, как в Библии, когда Ной после потопа напился.
— Ох, замолчи, пожалуйста.
Я сделал несколько шагов с простыней в руках, в неловкой позе навис над одеялом, сказал быстро: «Извини» — и сдернул одеяло. На ней ничего не было. Она была плотная, но совсем не полная. Та же разница, как между толстухой, в чью сторону никто не
— Ты так хорошо это сделал, — сказала она немного погодя, как сквозь сон. — Как мама в детстве…
— У тебя потрясающая фигура, — только и хватило меня ответить.
Тут она заплакала в голос.
— Ой! — простонала совсем уж горько.
По этому «ой» я понял наконец, как все серьезно и надо срочно что-то делать. Я выскочил в коридор и вбежал в двести тридцать восьмую. Длинный стоял на коленях, бубня что-то под нос.
— Быстро! — приказал я. — Нужна ваша помощь! Если вы сейчас же не пойдете, с девушкой в двух дверях отсюда может случиться непоправимое! Вы ведь целитель?
— Что с ней? — мрачно спросил он.
— Она сама не знает. Такого с ней раньше не было. Ужасная головная боль.
Длинный продолжал неподвижно стоять на коленях, устремив взгляд в угол комнаты.
— Она еще не достаточно пострадала за свои грехи, — глухо произнес он. — Я и ты должны молиться, чтобы Господь ниспослал ей страдание для очищения.
— Так вы наврали, что целитель? Человек умирает, а вы с проповедями!
— Господи, ты один знаешь, за что она страдает! — на выдохе, смешанном со стоном, воздел он руки кверху. — Ты знаешь, какие страдания помогут ей очиститься!
— Вы что, не слышите? — крикнул я. — Что за пургу вы несете?
— Боже, прости этому человеку, — указал на меня длинный, — как ты простил всем нам! Этот нож из отменной твердой стали, — перевел он взгляд на столик, где лежал длинный нож с деревянной ручкой. — Режет, как по маслу.
Длинный встал и сделал шаг ко мне.
— Кто вы? — отступил я.
— Разве ты не узнал меня? Я брат тебе! — Его лицо было бледно, глаза горели — как в дешевом фильме. — Он будет говорить вместо меня. Я был вор, глотал наркотики, блудил. Но Он улыбнулся мне. Протянул мне руку и улыбнулся. Я должен был умереть, Он дал мне второй шанс. Теперь я проповедую слово Его. Берегись! Мир устал от ваших беззаконий! Господь недолго будет терпеть вас! Господь накажет вас, когда придет время, я могу сделать это сегодня! — Он повернулся к столику с ножом.
— Черт!
Я стремглав вылетел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Влетел в комнату Эстер.
Она спала. Я бы сказал, здоровым сном здорового человека. Я решил ее не будить. Опустился на стул и стал смотреть на нее.
Она проснулась сама. Повернула голову в мою сторону и открыла глаза. Так естественно, так нормально, что я готов был поклясться, что она давно лежит с открытыми глазами. Совсем другими глазами.
— Мне гораздо лучше, — сказала она. Голосом человека, не до конца пришедшего в себя. — Гораздо лучше, — сонно повторила она. И опять закрыла глаза.
Я склонился над ней и поцеловал. Она лежала
* * *
Сегодня первый официальный день занятий. По этому поводу устроен банкет.
До него полчаса. Делать пока нечего, подхожу к группе четвертого курса. Они разговаривают друг с другом по-русски, хотя клятва не говорить по-английски входит в силу только сегодня вечером. Усатый человек лет сорока жмет мне руку, за ним все остальные. Он говорит на хорошем русском, и вообще видно, что над этой группой он временно шефствует.
— Я слышал, определенное число вермонтцев не против отделиться от Штатов и присоединиться к Канаде, — говорит он. — По-моему, этого не требуется. Вермонт и так под большим канадским влиянием, что делает его, на мой взгляд, самым здоровым штатом во всей Америке.
— Почему вы учите русский? — спрашиваю я.
— В том районе Канады, где я работаю, много русских преступников.
— А работаете вы?..
— Полицейским.
Я даже не очень расстроился. Я, как сошел с автобуса, знал, что так все и будет. Что если мои друзья здесь — это повернутая на сексе Свинка, то человек, который мне сразу понравится, должен быть копом.
— Вы первый полицейский в моей жизни, которому я пожал руку. — Я ждал, что он ответит. Он стоял и улыбался. — Честно сказать, я к полиции не очень, — закончил я.
Я вспомнил слова своего английского друга Ники: «Если мои дела пойдут совсем плохо и я решу все-таки покончить с собой, то свяжусь с ИРА или вроде нее, обвяжусь чем попало и вбегу в полицейский участок. Не буду одним из тех придурков, кто сидит у себя в углу и режет вены».
— А я другого и не ожидал услышать. Ты нормальный молодой человек. Если молодой человек хорошо относится к полиции, с ним явно что-то не то.
После этого на банкет идти совсем расхотелось. Надо валить к черту из этой школы. Но все-таки пошел. В актовом зале все были некрасивые. Может, кто-то кому-то и нравился, но я видел, что уроды. Отошел в угол. Недалеко был мой полицейский, я ему улыбнулся. Он мне — все с тем же симпатичным выражением лица. Рядом с ним стояла смуглая девушка. Он налил ей выпить, она кивком поблагодарила. На ней было черное открытое платье и туфли на каблуках. Она стала смотреть прямо на меня, я бы сказал — не отрывая взгляда. Потом подошла.
— У меня месяц назад умер папа, — сказала она, и я узнал Эстер.
— Ничего себе! Когда? — Мой тон был идиотский, но я знал, что она не подумает, что я идиот. Очень красивая.
— Месяц назад. — Она ответила на вопрос, который я задал давно, не помню когда. — Я отца любила больше, чем мать.
Я знал ее давно, я имею в виду Эстер.
— Так странно, — сказала она. — Когда была девчонкой, в голову приходили дурацкие мысли. Думала: что будет со мной, если он умрет? Или даже: буду ли я плакать? Я к этому даже немного готовилась. А вышло все по-другому. Еще бы. Как можно ожидать таких вещей? Он был мулат, наполовину индеец. Его сажали отдельно от остальных детей в школьном автобусе. Поэтому я такая темная — посмотри…