«Плохой день для Али-Бабы»
Шрифт:
– Вот вам бы понадобился лес, чтобы починить ворота?
– Что?
– несколько рассеянно отозвался разбойник.
– Ну да, конечно.
– Вот и ему, я думаю, тоже, - резонно заметила служанка.
Человек в черном вздохнул столь тяжело, что даже Али-Баба услышал вздох из своего укромного места.
– Но он дровосек?
– вновь принялся настаивать главарь.
– Он забирается в глухие и далекие уголки леса и возвращается за полночь, ведя с собой мулов, навьюченных загадочными мешками?
– С чего
– беспечно откликнулась Марджана.
Далее она умолкла, вновь учтиво ожидая, когда атаман вновь заговорит. Но разбойник лишь мрачно бормотал что-то себе под нос. Поэтому, по прошествии подобающего времени, Марджана, похоже, сочла приличным самой задать вопрос:
– А вы про все это спрашиваете по какой-то особой причине?
– О нет, - с жаром возразил главный разбойник, и напор в его голосе сменился кротостью.
– Простое любопытство. Считай это стариковской причудой.
Вновь повисла тишина, пока пожилой человек не заговорил снова:
– Ты никогда не думала насчет того, чтобы стать разбойницей? О, я знаю, ты женщина, и все такое, но если мы дадим тебе достаточно мешковатую одежду, никто ничего не заметит.
– Атаман закашлялся.
– Прошу прощения. Я на миг забылся. Я всего лишь пожилой джентльмен, коротающий оставшиеся ему годы за осторожными расспросами обо всем, что попадается на глаза.
– Ну конечно, - откликнулась служанка, как всегда с юмором.
– Было очень интересно побеседовать со столь пожилым и мудрым человеком.
– Да. Хорошо. Думаю, раз мне нельзя войти в эти ворота, то я пойду не спеша дальше, пока не найду кого-нибудь еще, чтобы вежливо порасспросить его. Кстати, чуть не забыл. Ты случайно не слышала, чтобы кого-нибудь недавно разрубили на шесть частей?
Али- Баба услышал, как Марджана громко захлопала в ладоши.
– На шесть частей? Ой, знаю! Это, наверное, загадка! Вы, старики, умеете загадывать такие умные загадки! Наверное, шесть частей - это годы человеческие, с младенчества до согбенной старости - не сочти за неуважение, о почтенный господин.
– Ну, вообще-то это была не загадка… - попытался перебить ее атаман.
– Загадка про другое?
– воскликнула Марджана столь радостно, что ни один мужчина на свете не решился бы перебить ее.
– Наверное, шесть - это четыре стихии - воздух, земля, вода и огонь - вместе с ласковым западным ветром и ветром восточным, что приносит нам бури с моря…
Главарь попытался вновь завладеть инициативой:
– Ладно, забудь, что я спросил про эти шесть…
– Или это шесть ног насекомого?
– добавила Марджана, легонько вскрикнув от радости, будто на этот раз была уверена, что знает ответ.
– Наверное, это трудолюбивый муравей, который тащит вес, в десять раз превышающий его собственный…
– Мне действительно пора идти, - перебил-таки предводитель
– Приятно было побеседовать.
– Какой стыд, - отозвалась Марджана, и в голосе ее прозвучало легкое и вежливое разочарование.
– Когда мы увидимся снова, я уж точно отгадаю твою загадку!
– Несомненно, - устало ответил главный разбойник.
– Во всем этом есть лишь одна радость. Надеюсь, ты нечасто бываешь в самых глухих урочищах леса.
– Приходите взглянуть на наши новые ворота!
– только и ответила Марджана.
Мрачное ворчание предводителя разбойников затихло вдали. Все же дровосек выждал некоторое время, прежде чем выглянуть из своего убежища.
– Великолепная Марджана, - обратился он к служанке.
– Человек, с которым ты недавно говорила, - не тот ли это был, о ком я думаю?
Марджана весело кивнула:
– Черное платье, злодейский вид - он в точности соответствует твоему описанию главаря разбойников.
– Значит, нам надо быть готовыми к тому, что он вернется, без сомнения, под покровом ночи, - с великим облегчением заключил Али-Баба.
– Я доделаю ворота как можно быстрее.
Но, как обычно, дровосек совсем недолго испытывал чувство облегчения, ибо в разговор вмешался третий голос.
– Прежде чем ты вернешься к своим трудам, - окликнул его брат из-за изгороди, - нам нужно обсудить один должок.
Али- Баба перевел взгляд и увидел, что жена Касима взгромоздила корзину с его братцем прямо на изгородь между их наделами. Нельзя сказать, чтобы женщина оказывала особое внимание своему подопечному, она не смотрела на мужа и, казалось, не желала сводить глаз с Али-Бабы.
Но дровосек не был намерен позволить ни манящему взору этой женщины, ни ее длинным черным волосам, ни ее пухлым, влажным губам, ни тому, как вздымалась ее грудь при каждом вздохе, - он не был намерен позволить всему этому лишить его трезвости ума. К тому же, несмотря на все невзгоды, которые пришлось претерпеть его брату, Али-Бабу слегка раздражало поведение Касима.
– Я должен починить свой забор, иначе все беседы насчет долгов тебе придется вести с покойником.
Касим вознегодовал:
– Ты смеешь так обращаться со мной, твоим сородичем, после всех потрясений, которые я перенес?
«Да, - подумал дровосек, - это правда». Не расскажи он тогда Касиму про золото, возможно, брат его и поныне был бы целым человеком. Не по этой ли причине жена Касима теперь так смотрит на него? Он снова поклялся себе, что не позволит этому взгляду погубить его. И все же до сих пор он и не знал, что в ее темно-карих глазах вспыхивают крохотные зеленые искорки.
– Возможно, на мне действительно лежит некая ответственность, - признал в итоге Али-Баба.
– Я извиняюсь за все сложности, которые вы оба, должно быть, испытали, пытаясь вновь наладить отношения.