Площадь павших борцов
Шрифт:
– Никому ни слова, - предупредил грузчиков. Сразу пришел в диспетчерскую, всех из комнаты выгнал чтобы не подслушивали, позвонил Чуянову.
– Держись крепче на чем сидишь, - сказал он.
– Вагон взяли с утильсырьем?
– Взяли и открыли.
– А что в нем?
– спросил Чуянов.
– Золото.
– В уме ли ты? Может, бронзу с золотом перепутал?
– Нет. Полный вагон золота... в слитках.
– Так откуда он взялся, этот вагон?
– Теперь не узнаешь. Никаких документов. Кажется, идет вагон давно, а откуда - неизвестно. Скорее всего - его для маскировки запихнули в эшелон с металлоломом... Как быть? Еще бы немного, и поставили под разгрузку. Уж, наверное, каждый грузчик по слитку бы в зубах домой унес... Как быть?
Чуянов позвонил в Москву в Госбанк
– Скажите, пожалуйста, - нарочито умильно начал он, - у вас случайно никогда не пропадал вагон с золотом?
– Как вы могли подумать!
– отвечали из Москвы.
– Мы здесь каждую народную копейку бережем, а вы... вагон с золотом?
– А все-таки, - продолжал Чуянов, - как вы отнесетесь к тому, что я подарю вашему банку вагон с золотом?
– Перестаньте хулиганить!
– отвечали ему...
Вечером позвонил из Госбанка какой-то товарищ, судя по апломбу голоса, ответственный и авторитетный:
– Это у вас нашли наш вагон с золотом?
Чуянов не отказал себе в удовольствии поиздеваться:
– Пока что вагон не ваш, а, простите, мой.
– А что вы с ним сделали?
– Пропиваем. Всем городом.
– Не до шуток! Как этот вагон к вам попал?
– Вот об этом, - обозлился Чуянов, - надо бы не меня, а вас спрашивать, почему вы этот вагон с золотишком чуть было на переплавку вместе с утильсырьем не пустили.
– Поставьте к вагону усиленную вооруженную охрану.
– Сейчас! Вот только берданку заряжу и побегу охранять...
Дальше этим вагоном занимался Воронин, ставил усиленную охрану, выдергивал вагон из немыслимого хаоса составов, а сам Чуянов еще долго не мог успокоиться.
– Лопухи!
– возмущался.
– Финансисты дырявые. Зато и везет же нашему Сталинграду: в прошлом году нашли на путях целый эшелон с пушками, а в этом - вагон с золотишком... во где бардак!
Душно было, жарко. Во дворе обкома стояла зенитка, и через открытое окно Чуянов слышал, как политрук части, собрав бойцов, проводил очередные политзанятия. Он начал так:
– Товарищи бойцы, сегодня у нас самая почетная программа занятий. Кто из вас берется перечислить все те должности, которые занимает наш великий вождь и учитель товарищ Сталин... Ну? Неужто никто не знает? Смелее, товарищи. Нельзя побеждать кошмарного врага, не зная наизусть все посты, занимаемые великим полководцем и вождем всех народов...
Алексей Семенович высунулся в окно, крикнул:
– Эй, кончай! Разворачивай свою пушку... летят!
С женой он договорился так, что - еще до объявления воздушной тревоги, о которой узнавал раньше всех, - Чуянов звонил на Краснопитерскую и говорил два слова: "Катюша едет", что означало: пора его семье спускаться в подвал. Все реже он бывал дома, в своем же кабинете и спал на диване, чтобы в любой момент взять трубку правительственного или городского телефона. Средь ночи на диван к нему запрыгивала приблудная овчарка Астра и благодарно лизала хозяина в нос.
– Да иди ты!
– отмахивался Чуянов.
– Нашла время для нежностей... не мешай выдрыхнуться.
Иногда гремели отдаленные взрывы, но Чуянов уже привык и спал, как убитый - до звонка! Спал и даже не слышал, как в городском зоопарке всю ночь жалобно трубила, словно предвещая беду, некормленная слониха Нелли.
* * *
Верно говорили немецкие генералы, начиная войну: всегда известно, как в Россию забраться, но никогда не будешь знать, как из нее выбраться. Чем дальше войска вермахта погружались в наши великие пространства, тем обширнее становился фронт, растягиваясь, словно резина, а от центральных направлений то и дело ответвлялись пучки других направлений, и каждое требовало новых усилии, новой техники, все больших запасов горючего. Вот краткий пример: казалось бы, Герман Гот, начав прорыв к Сталинграду от станицы Цимлянской, имел лишь одно генеральное направление - на Сталинград, но сразу возникло опасение, что русские нанесут его армии удар с тыла через калмыцкие степи, со стороны Астрахани, и Готу, чтобы обезопасить себя, пришлось часть своих сил бросить на захват Элисты, столицы Калмыкии, - так возникло еще одно направление, а Паулюс, когда он сидел в Цоссене над планами "Барбаросса", конечно же,
Известно, что после войны гитлеровские генералы, эту войну проигравшие, все свои беды свалили на своего несчастного "ефрейтора", который забрался в область большой стратегии, словно свинья в парфюмерную лавку. Писали они: мол, Гитлеру бы лучше заниматься своей партией, а не лезть в их дела, а вот они, дай им волю, разделались бы с Россией еще летом сорок первого года... Немецким генералам от наших историков за это попало! Мол, сами воевать не умели, а теперь валят с больной головы на здоровую (этим самым невольно признавая стратегические таланты фюрера). Но, касаясь операций лета сорок второго года, я - автор - все-таки склонен думать, что немецкие генералы были правы, а Гитлер попросту зарвался, когда на юге страны раздвоил свой вермахт, подобно растопыренной раковой клешне, силясь одним ударом достичь сразу двух стратегических целей - выхода к нефтепромыслам на Кавказе и занятия Сталинграда на Волге.
По-моему, прав и Курт Типпельскирх, писавший:
"Не вызывает почти никакого сомнения, что Сталинград в начале августа можно было взять внезапным ударом с юга".
Возможно, что и так... Возможно, говорю я! Но Гитлер бросил армию Листа на Кавказ, потом от этой армии оторвал армию Гота, а сам Гот ослабил себя, откатив часть своих "роликов" в направлении Элисты, чему, как вы догадываетесь, немало подивились наши калмыки, жившие в своем захолустье, как у Христа за пазухой.
"Таким образом, - завершает свой вывод Типпельскирх, - 3-я армия (Паулюса) и ослабленная 4-я танковая армия (Гота) должны были вести фронтальное наступление против непрерывно усиливавшейся обороны противника..."
– Эти собаки, - говорили на допросах пленные румыны и итальянцы, хорваты и венгры, и наши особисты не могли взять в толк, о каких "собаках" идет речь (союзники Германии именно так отзывались о немцах).
Вот признание одного пленного:
– Эти собаки катили в грузовиках и бронетранспортерах, словно по трамвайному билету, а я протопал семьсот миль пешком. Хотите, разуюсь и покажу вам свои ноги... от перепрелости они все в волдырях, из которых течет гной с сукровицей. Бог спас меня, и завтра не надо маршировать под солнцем, думая, где бы нахлебаться воды. В полку уцелело меньше половины солдат. Мы все удивлены - где русские берут столько людей и вооружения? Бьем, бьем, а они колотят нас каждый день беспощаднее. Сейчас мы все озабочены одним - как бы найти протекцию на родине, чтобы нас отозвали с фронта. В плен сдаваться многие еще боятся, поступая проще. Берут буханку хлеба и через эту буханку стреляют в свою руку иль ногу. Но это тоже опасно. Ведь о раненых заботятся только у этих собак, а у наших врачей каждая таблетка аспирина на счету... Мы, читатель, спокойно читаем старые сводки Совинформбюро, а ведь тогда, летом сорок второго, наши матери и бабушки, читая их, плакали. Даже та скудная и кривобокая информация, что поступала с фронтов, таила роковую недоговоренность, которая казалась страшнее правды. Теперь немецкие самолеты забрасывали окопы защитников Сталинграда листовками, текст которых едва ли отличался от тех, что сыпали на нас раньше.
В Сталинград придем с бомбежкой, А до Саратова - с гармошкой...
Сталин не очень-то охотно расставался с запасами стратегических резервов, что держал под Москвой для обороны столицы, но обстановка на юге все же убедила его наконец, что судьба войны будет решена на берегах великой русской реки. Денно и нощно катили эшелоны. Но железные дороги работали безобразно, их графики были перегружены до предела. Бывало и так, что "голова" дивизии уже вела затяжные бои в излучине Дона, а "хвост" дивизии еще начинал погрузку на подмосковной станции Люберцы. Иногда эшелоны застревали далеко от Сталинграда, и бойцы топали на фронт "пешедралом" (поэтому некоторые подкрепления добрались до Сталинграда после 23 августа, когда многое было уже решено). А станции и степи под Сталинградом как назло не имели платформ, и разгрузка танков проводилась остроумно - по команде старшего: