Плотин. Единое: творящая сила Созерцания
Шрифт:
— Таким образом, красота — это не симметрия и не абсолютное качество тела.
— Что же такое, на самом деле, красивое?
— Существуют определенные предметы, которые уже при первом взгляде на них опознаются, воспринимаются в качестве прекрасных. О них душа говорит как об известном, она их как бы принимает как прекрасные, и в отношении к ним она как бы приходит в гармонию. Когда же душа встречается с безобразным, она от него отворачивается, его отрицает, отказывается от него, не согласуясь с ним и отчуждаясь от него. Душа как она есть сущая по самой своей природе, и, относясь к лучшей сущности среди существующего, когда увидит что-нибудь родственное или след родственного, она радуется, беспокоится,
— Итак, красивое объясняется неким сходством чувственных вещей, явлений и т. д. с прекрасными смыслами, эйдосами в умственной реальности. Но как же воспринимать это сходство?
— Давай прежде всего рассмотрим, что такое безобразное. Абсолютно безобразно — все бесформенное, то неопределенное, что служит для восприятия эйдосов. Например, абсолютно безобразна, и потому безобразна чистая неизвестность, если ты сможешь представить себе эту неизвестность без понятия, то есть без образа «неизвестности».
Но безобразно также и то, что еще не побеждено смыслом, когда материя не поддалась окончательному оформлению через эйдос. Поэтому привходящий в материю эйдос упорядочивает путем объединенного полагания то, что из многих частей должно стать неделимым единством, приводя к одному определенному свершению и имея своим созданием это единство при помощи согласования, что сам он был единичен, и единичностью должно было стать и оформляемое через него, поскольку это возможно для последнего как состоящего из множества частей. Отсюда и водружается в нем красота, когда только оно приведено к единству. И в этом случае красота отдает себя саму и частям и целому.
Когда же эйдос попадает на то, что уже едино и состоит из подобных друг другу частей, он передает себя самого только целому, а в других случаях искусство может придать красоту иногда всему зданию, включая отдельные части, иной же раз тому или другому одному камню.
— Красивое познается направленной на него способностью воображения души. Само суждение о красоте возникает посредством сопоставления предмета или явления с находящимся в душе эйдосом, который служит как бы нормой.
— И такое сопоставление тела с тем, что существует до тела, не должно казаться странным. Конечно, например, построенное здание, если отделить камни, и есть не что иное, как внутренний эйдос, раздробленный внешней материальной массой, однако проявляется он во множестве как неделимый. Поэтому всякий раз, когда чувственное восприятие увидит, что эйдос, находящийся в телах, связал и победил природу, по своей бесформенности ему противоположную, и увидит форму, изящно возвышающуюся над другими формами, — оно, это восприятие, объединяя собранную здесь самое множественность, возносит и возводит во внутреннюю сферу, уже неделимую, и дарит он эту множественность как созвучную ей, согласованную с ней и ей любезную. Это подобно тому, как благородному мужу приятны следы добродетели, проявляющиеся в юноше и созвучные с его собственной внутренней истиной.
— Итак, когда внутренний человек осознает в телах образ эйдоса, связавший и преодолевший бесформенную природу, он начинает созерцать этот эйдос во всей его цельности и сопоставляет его с его воплотившимся образом, то есть логосом данного тела, вещи. Красота цвета есть преодоление мрака в материи, выражение присутствия имматериального света, логоса. Также существуют скрытые гармонии звуков, создающие слышимые гармонии и измеряемые особыми числами. Что такое чувственно красивое? Оно — образы — и тени, которые как бы делают вылазку в материю, украшают ее и восхищают нас.
— Но попробуем обратиться к красоте занятий, наук и тому подобному.
— Как нельзя передать словами чувственно красивое тем, кто никогда, подобно слепорожденным, не видел его, так и в данном случае нужно
— Но все же, почему должно любить такую душу и называть ее красивой?
— Давай для этого сначала спросим, что такое по-настоящему безобразная душа. Такая душа порочна, потому что полна массы иллюзорных желаний и постоянного беспокойства, трусливых страхов и мелочной ненависти. Она предпочитает думать о преходящем, смертном и низком, она — абсолютно искажена и потому не только живет полной телесной жизнью, но и наслаждается своим безобразием. А почему? Такая душа не только погрузилась в тело, материю, но и подчинилась телесному, материальному. Душа же, отделенная от вожделений, которые она желает через тело, отказавшаяся от прочих страстей и очистившаяся от того, что она имеет в сочетании с телом, и будучи только одна, слагает с себя все безобразное. Именно то безобразное, что, по сути, порождено другой природой. Очищенная душа становится эйдосом, абсолютно бестелесной, умной и занятой божественным, источником красивого. Ум и то, что от него, есть собственная красота души, и душа, становясь доброй и красивой, уподобляется Единому, Неизреченному, ибо сущее есть добро и красота.
— Итак, красота, в себе тождественная с благом, и есть Благо. От нее ум — просто красивое, а душа красива умом. Следствием формирующей деятельности души является прекрасное в делах и занятиях. Наконец, и тела и вещи красивы благодаря душе. Душа, освещаемая светом Красоты и являющаяся как бы частью красивого, делает красивым и то, с чем соприкасается и что преодолевает.
— Таким образом, красивое в чувственных вещах есть лишь образ, след и тень, а потому люди должны спешить к тому, образом чего он является. Иначе они будут столь похожи на Нарцисса, который, захотев уловить свой прекрасный образ в воде, погрузился в глубь источника и исчез. Так и тот, кто привяжется к красивому телу, погрузится душой в темную и ужасную для ума глубину и будет жить слепым в общении с тенями в аду.
— Человека, стремящегося к совершенствованию, ждет плавание, наподобие Одиссея, бежавшего от волшебницы Калипсо, — как говорит Гомер. Здесь есть и скрытый смысл — ведь не пожелал Одиссей остаться, хотя и был весьма привержен чувственной красоте и чувственным удовольствиям.
Душа такого человека должна будет постепенно привыкнуть созерцать прекрасные занятия, затем прекрасные дела и, наконец, производящие эти дела души. Но как глаза такого человека никогда не увидели бы великого солнца, если бы сами они не были солнцеподобными, так и душа его не увидит красивого, если она сама некрасива. Поэтому тот, кто хочет созерцать истинно красивое, должен сперва стать весь подобным ему, то есть красивым.
— Стремление к красоте, любовь и диалектика — три основных средства для очищения человека от чувственного, телесного, иллюзорного. Это три пути уподобления Неизреченному, Единому посредством восхождения через красивое к Мировому Разуму. Лишь жизнь, обращенная к Нусу, — жизнь настоящего, внутреннего человека. Но какова же связь этой жизни с счастьем?
— Жизнь вообще уже есть потенциальное счастье, а актуальное счастье есть абсолютная и совершенная жизнь. Человек обладает способностью к совершенной жизни, если, кроме чувственной жизни, стремится к Уму. А потому-то счастье пропорционально совершенству человека, то есть его умственному развитию.