Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна?

Гуревич Рахиль

– Ты так смотришь, Артём, удивлённо на моё пальто. Тут у нас сыровато. Вот и стараюсь с осени по-зимнему...

Всё-таки мне было неприятно, что Катюша не скрывает брезгливость. И я понял почему. Она так же смотрела весной и на меня. Весь прошлый год так смотрела. Когда мы танцевали соло в «разборках нашего двора», то нет конечно. Танец не получится, если партнёры в ссоре или ещё хуже, ненавидят друг друга. На время репетиций и выступлений партнёры мирятся. Мне стало вдруг очень обидно за архитектора. Я помнил митинг, я был маленький, но запомнил, как будто это было вчера. Кто бы мог подумать: тот митинг стал самым ярким впечатлением моего детства. Архитектор

стал для меня своего рода сказочником. А его плакаты - топографические карты нашей местности - я помнил до сих пор. В конце концов, какая разница как он выглядит. От него не воняет. Он работает здесь, делает эскизы оградок и лавок, я даже знал, что он живёт в самом центре города. Если он одинок, так и следить за ним некому. У нас мама дома за мной и папой следит, зубы чистить заставляет, стричься меня водит, бросает на кровать чистую одежду, сдаёт в чистку куртки. Весь этот быт - кроме навыка нужны ещё и деньги. А если архитектор один, то он ещё норм выглядит, бывает и похуже, как та бабка из маршрутки. Но там Катюша не особо морщилась. А тут ей неприятно, что я по её мнению, с отстойным человеком болтаю. Архитектор же - самый достойный из всех, кого я знаю. Не скандалист, знает очень много и не злопамятный, не винит во всём маму, как например (я уверен) Серый. Ну произошло, спихнули на безвинного архитектора всю вину. Ну, твари. Архитектор же не озлобился совершенно, и со мной как с другом общается, как с равным. А кто я есть - да никто я. Я и есть тварь. Эх.

Архитектор говорил что-то о непромокаемой плащ-палатке, которую сейчас у него забрали «коллеги» - где-то на кладбище были похороны - поэтому он в пальто.

– Нет-нет, - заверил я его.
– Зачётное пальто. Просто дождь, а вы в пальто. Надо вам такой костюм купить. Такой пятнистый, комуфляж, как у рыболовов.

– Это ты ходока имеешь в виду?
– улыбнулся желтушными зубами архитектор, с хитрецой так прищурился.

У меня сердце ёкнуло, как у какого-нибудь пенсионера, которого обступили такие как я, чтобы вытрясти деньжат.

– Дда... рыбака.

– Ты у него ещё, - архитектор понизил голос, посмотрел на Катюшу. Я тоже обернулся на Катюшу - лавка стояла в трёх метрах от нас, Катюша сидела, уткнувшись в телефон.
– Ты до него дотронулся, - архитектор говорил очень тихо. Катюша вряд ли это слышала, а то ещё подумает, что я к мужикам пристаю. Ведь это ненормально, что мы с ней всю осень вместе ходим, а я её даже не целовал.

– Откуда вы знаете, Радий ...
– я запнулся, я забыл, как его зовут.

– Радий Рауфович. Дотронулся, коснулся и начал тосковать. Да? Так? Поэтому ко мне и пришёл?

– Ну да.
– я был ни на шутку сражён прозорливостью архитектора.-А вы что-то про него знаете, Радий Рауфович? Что-то я его не вижу...

– Видишь, видишь, видел.- глаза архитектора загорелись. Однажды к нам в класс приезжал поэт и читал стих. Вот у него тоже глаза так горели.
– Просто теперь твой пятнистый не пятнистый, он теперь выглядит иначе.

– А-аа. Понятно, - кивнул я.
– Я и заметил. Больше рыбёшек не удит. Да и вообще, кроме него, на втором пруду никто из рыболовов не сидел. Маленькая лужа, искусственный водоём. Ротанов запустили. Это ладно.
– Мне надоела болтовня, и я спросил в лоб: - Радий Рауфович!

– У?
– архитектор снова закурил. (И приличные сигареты, между прочим!)

– Скажите мне, объясните, наконец: что происходит? Что всё это значит? Вы в прошлый раз говорили...

– А ты в прошлый раз не поверил. Посчитал меня не того, сдвиги по фазе.

–

Нет, то есть да. Я не поверил. Но сейчас постараюсь поверить. Что происходит? Почему мне нет покоя? Я схожу с ума. Я рыскаю дня три по городу, ищу этого пятнистого.

– Прекращай. И если ты действительно хочешь узнать, присаживайся.
– архитектор вынес три табуретки...
– сам сбил, - похвалился.
– Вот тебе и девочке твоей.

– Спасибо! Я тут пригрелась.
– отозвалась Катюша.

Солнце действительно показалось. Сразу стало веселее на душе.

– Как знаешь, - он сел, и я сел, я абсолютно был без сил, силы оставили меня. Архитектор продолжил: - Твоя ошибка в том, что ты не зришь в корень. Не знаешь первопричину.

– Как не знаю? Ну да не знаю. Но я догадываюсь. И вот вы сказали, что я дотронулся до ходока...

– Дело не в том, что дотронулся, а что дотронулся в его переходный период. Сейчас можно было бы и побить его, и измочалить, и ничего, и всё бы было нормально, он теперь человек, а ты пристал к нему в самый что ни на есть сложный период, вот тебя и накрыла эта скука смертная. Энергия тоски передалась от плывунов. Он же весь в тот момент был сгустком энергии.

– - Да кто?

– - Твой пятнистый - а по-плывунски - ходок.

– Во! Именно, Радий Рауфович! Именно. Скука смертная.

Архитектор усмехнулся. Он светился. Он был старый, неухоженный, но он светился. Так впервые я понял, нет, скорее почувствовал, что знание и доброта придаёт человеку силы, облагораживает и даже омолаживает, без всяких операций и психологических практик.

– Повторюсь, как в прошлый раз. Думаешь, наш город такой как прежде? Такой, как и другие города?

– Что? Что не так в нашем городе?
– я испугался почему-то за маму. Всё-таки если город не такой, то это её касается если не в первую очередь, то в одну из первых очередей.

– Совершенно верно. В городе всё давно не так.

– Вы про несовпадение старых и новых карт подземных вод?
– я всё надеялся, что дело только в этом, хватался за соломинку, я боялся узнать правду, я чувствовал, что меня ждёт что-то дикое и страшное.

– Не только карты. Хотя дело и в них. Тогда произошёл час икс. А сейчас час игрек.

– Час икс - это когда здание обрушилось?

– Да. Обрушилось - это следствие, причина - плывуны. Причина! Слышишь, Артём? Причина - плывуны.

– Так это все знают.

– Знают-то знают, - вздохнул архитектор. Он вздохнул не тяжело а как-то очень свободно, очень своеобразно, так курильщик вряд ли сможет вздохнуть - полной грудью это называется вдохнуть, это не для стариков.
– Знают, да не догадываются.

– В смысле?

– В смысле, что плывуны - это не те плывуны, которые просто подземные воды. А эти -- и воды, и не воды. Они пробили себе пространство под нашим городом. Или над нашим.
– архитектор посмотрел на небо. По небу бежали тучки.
– А может и там и там. Резиденция у них здесь, в нашем городе, точнее - под ним или над ним.
– И Архитектор снова посмотрел на небо.

– Кто пробил? Какая резиденция? Какой-то полный бред, Радий Рауфович.

– Хуже бреда, Тёма. Намного хуже, впрочем, - архитектор задумался, - может и лучше. Помнишь, говорили о конце света?

– Н-не-ет.

– Ты тогда молодой был. Так вот он настал.

– Да ладно.
– это сказала Катюша. Я обернулся. Катюша шла к нам, значит, она всё слышала с самого начала: - Не было конца света, это всё туфта. У меня мама ждала, и бабушка. Апокалипсис читали. Они верили, а оказалось туфта.