По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
Помню, сидели мы на берегу Днепра. Земля под нами, ближе к обрыву, была вся в складках и провалах. Детей туда не пускают — опасно. Десять лет назад гигантский плывун унес семнадцать гектаров прибрежных земель, однако этот оползень меня сейчас не интересовал.
Днипро стоял в разливе. И правда, что не всякая птица в эту пору перелетит через него — до самого горизонта была сизая вода с редкими зеленинками ракит. Но и Днепр, честно сказать, не увлекал меня в тот вечер. А вечер-то был хорош! С высокого места, на котором располагалась контора производственного участка ГЛМС, открывался почти панорамный обзор на мутнеющие дали, на звездное уже небо, целиком отраженное в зеркале днепровского разлива. Тишина и покой царили вокруг. На этом мысу, между прочим,
Меня в тот вечер занимали сухие цифры, волновали, не знаю почему, полнились многооттеночным смыслом. Может, это меня заразил директор ГЛМС Иван Франкович Лащ? Он мало говорит, только отвечает на вопросы, но я вижу, как переживает этот человек, думая, возможно, о том, что приезжему все равно никогда не объяснишь, чего в действительности стоила тут каждая победа. За восемь лет станция посадила более пяти тысяч гектаров защитных приовражных лесов, построила тридцать три гидротехнических сооружения, нагребла двести пятьдесят километров водозадерживающих и отводных валов. А что это дало? Закреплено и обезврежено более двух тысяч действующих оврагов, спасено от скорой и неминуемой гибели восемь с половиной тысяч гектаров пахотной земли. Ну хорошо, а во сколько же обошлась эта работа? Если прибросить на круг, то каждый спасенный гектар взял всего сорок рублей. Да разве в этом дело! Восемь с половиной тысяч гектаров исчезли бы навечно, а теперь они будут каждый год и неопределенно долго работать на общество. В 1966 году, скажем, с них собрано десять железнодорожных эшелонов зерна…
Опыт Каневской гидролесомелиоративной станции, история ее создания, практика и итоги работы заставляют думать, радоваться и огорчаться. Иван Франкович рассказал мне, сколько крови стоило создать предприятие. Ведь чтобы утвердить статут и штаты этой совершенно новой в стране организации, требовались бесчисленные согласования и увязки, грозившие растянуться на годы. Ничего бы не вышло, как все сейчас понимают, если б не… юбилей Шевченко. Оказывается, главным аргументом в пользу создания станции был следующий: надо окультурить и защитить от овражной эрозии Чернечу гору, на которой лежит Тарас. Снова и снова дивишься, как трудно у нас проходят даже наиболее очевидные и неотложные мероприятия, направленные на сохранение родной природы, ее естественных богатств!
Дальше. Мы можем радоваться опыту каневцев, но ведь станция сделала немного, если учесть масштабы эрозии на Украине, — около одного процента заовраженных земель республики охвачено пока противоэрозионной работой. Правда, по образцу Каневской создано уже двадцать восемь станций. И появилась надежда, что овраги, действующие в этом районе страны тысячу лет, наконец-то будут укрощены. К сожалению, не так обстоит дело в других местах. Весной 1967 года в Волгограде и Кулунде собирались работники лесного и сельского хозяйства России, чтоб вместе подумать об усилении борьбы против эрозии почв. Ни один из выступавших не рассказал об опыте, подобном каневскому, а во многих районах страны даже не знают, с какого боку и подступиться к оврагам.
Да и украинцам необходима помощь. Не хватает машин, механизмов, материалов. Давно пора наладить снабжение станции типовыми бетонными деталями лотков, водобойных колодцев и консольных сбросов — стоимость противоэрозионных работ резко снизится, а качество станет выше. Пока все работы выполняются на месте с применением ручного труда. Не держатся кадры — механизаторы, например, живут и работают в худших условиях и получают меньше, чем их товарищи по профессии, занятые в колхозах и совхозах. Может быть, стоит подумать о том, чтобы аграрники делились с лесниками натуральной продукцией, которую
Тут я бы учитывал один важный аспект проблемы, имеющий экономический и этический смысл. Эрозия естественная, геологическая — это одно, а мы все время говорим об эрозии почв, сопровождающей деятельность человека.
В одном случае обесцениванию и разрушению почвы способствует отвальная вспашка, в другом — усиленная пастьба скота, в третьем — нарушение комковатой структуры почвы из-за неверной агротехники, в четвертом — неправильная обработка склонов пашни и т. п. Имы прежде всего должны заботиться об устранении причин эрозии. Вот тут-то у аграрников очень слабые позиции. Это они по разным причинам обедняют земли, принадлежащие всему обществу, это они должны взять на свою душу сей великий грех. А за грехи надо платить…
И побольше бы следовало говорить и писать об опыте каневцев, пощедрее вознаграждать тяжелый труд борцов с оврагами. Представьте себе голую распаханную равнину, в которую глубоко врезался овраг. Жарища, а тут даже тени нет. Тридцатиметровый обрыв надо превратить в пологий склон, отрыть в нем ложе лотка, привезти подчас за десятки километров и спустить на откос и дно оврага щебень, цемент, воду, соорудить опалубку, замесить раствор, перекидать и уплотнить его, а водоспуск иногда выходит длиной до восьмидесяти метров. Случайные бригады, бывало, разбегались от такой работы кто куда, и не осудишь их за это, потому что лесники при их тощих бюджетах не могут дать большого заработка.
И вот эти обыкновенные наши граждане — землекопы, бетонщики, плотники — оставляют после себя в степи укрощенный овраг, материальный памятник их труду. Я осмотрел десятка два сооружений, и в одном только месте Казаровского участка ГЛМС сезонная бригада, работавшая там в 1962 году, решила зафиксировать свою причастность к этому искусственному овражному склону, к длиннющему лотку-быстротоку, к водобойному колодцу, к лесочку, уже поднявшемуся над потухшим оврагом. И пусть эта бригада за прошедшие годы рассыпалась — не собрать никакими силами, я приведу здесь ее полный список, нацарапанный на широком бетонном лбу водоприемника: «Бас Б. И., Дармокрик В. В., Бугай М. Г., Бабич В. С., Ткалич В. Ф., Чиколда И. О., Календюк М. С., Косяр Д. М., Гайдай И. Г., Синеокий М. А.». И над этими своеобразными украинскими фамилиями — скрещенные дубовые листья, эмблема тех, кто обротал огромную яругу…
II
На медленном водометном катере мы плывем вдоль берегов Кременчугского «моря». В руслах речек, ручьев, оврагов и балок чуть приподнимающиеся над водой конусы земли неопределенного цвета. Выносы. А вот целый остров намыло. Мы подъехали. Это был плодородный ил, смытая с полей почва — невозвратимая и неучтенная потеря…
Эрозия не только навек забирает нашу почву: в природе все взаимосвязано, и прорыв по фронту вызывает отступления на флангах. Эрозии почв сопутствует немало других бед. В частности, продукты выноса, отлагаясь, заливают водохранилища, каналы, реки, пруды, ирригационные сооружения. Шутка сказать, одна лишь Каневская овражная система до недавнего времени выбрасывала ежегодно в Днепр и Рось двадцать один миллион кубометров земли! Выносы снижают мощность электростанции, эффективность ирригации, сокращают судоходные линии, увеличивают расходы на очистку водоемов и речных коммуникаций.
…Широко разверзлась в холмистом берегу балка Долына. Лесник Михаил Саввич Махаенко советует заглянуть в нее, там «е що бачить». И правда, интересно! Балка вольготно раздалась вширь, по закраинам ее видны пашни. Долына уходит к далекому черному горизонту — там тоже пахотная земля. Километрах в пяти от берега делает поворот, разветвляется, увеличивая и без того большую водосборную площадь. Не хотел бы я во время ливня очутиться в устье этой Долыны.
— Жуткое дело! — рассказывает Махаенко. — Грязная вода идет таким валом, что кажется, трактор перевернет. Но это все кончилось. Смотрите!