По когтю льва
Шрифт:
– Почему?
– Сейчас они окрылены успехами и мнят себя абсолютно свободными. Зачем им новый Властитель? Убить Асседи - дальше они не смотрят. “Гроздья” начнут смотреть вдаль, когда их дела перестанут идти гладко. Возможно, однажды они даже бросятся за помощью и защитой к твоему брату. Но ещё не сегодня.
– Зачем тогда я здесь? Для чего я сегодня?
– Это первое знакомство, Солен.
Брови герцогини были сведены, а подбородок как всегда задран высоко. Гордячка! И Винсент решил её немного подразнить:
– Волнуешься, что тебя не примут?
– Что?
– Войдём в зал вместе, и - держи меня за руку, - Солен слушала внимательно, и он нарочно сделал паузу.
– Ну?!
– она нетерпеливо постукивала туфелькой.
– Держи не как друг, не как коллега, - Винсент предусмотрительно отступил, чтобы не получить очередную оплеуху.
– Как возлюбленная! И лучше всего нам к тому же поцеловаться на виду у всех.
– Ты опять?!
Подбородок вздёрнулся ещё выше, но щёки девушки заалели румянцем.
– Я говорю серьёзно! Подумай, Солен. Этим людям в зале неприятно будет видеть одного из своих лидеров лебезящим перед важной дамой. Если мы войдём в зал порознь, если я распахну перед тобой двери как лакей, они не примут тебя, упрекнут за гонор. Достанется и мне. Но если великолепная Герцогиня, воплощённая мечта многих и многих войдёт в зал рука об руку с одним из них… Они полюбят тебя - безрассудно и горячо, как любят свою войну. Ты будешь для них не ненавистной хозяйкой жизни, а подругой, возлюбленной…
– Я поняла. Что ж, хорошо. Но, я думаю, целоваться не обязательно!
– фыркнула Солен.
– Кстати, нас уже зовут.
Действительно, меторский новичок покинул центр зала, слился с толпой. Солен прерывисто вздохнула. Герцогиня волновалась.
– Не волнуйся. Думаю, никто лучше Реддо не расскажет о семье Асседи так, как это желают слышать “Гроздья”.
– Надеюсь, ты меня хорошо представишь?
– надменно сказала уже успокоившаяся Солен.
Рука об руку они вышли к собравшимся. Ладонь Солен была холодна и тверда - камень. Винсент уже отчаялся, что девушка сыграет любовь, как надо, но в миг, когда пора было расцепить руки, Солен чуть задержала свою изящную кисть в его и послала революционеру такой взгляд, что в первом ряду зашушукались. Несомненно, их посчитали парой. Раздались аплодисменты, сначала неуверенные, потом как шквал захватившие весь зал. Солен встретила радость безликой толпы поистине королевской улыбкой.
– Перед вами герцогиня Кардинская, Солен Реддо, - объявил Винсент.
– Я сегодня слушатель, подобно вам всем. Говорить будет она.
Огромный зверь с сотнями глаз таился во тьме. Сильный и обманчиво послушный. Прирученный, но не ручной. И Винсент, и Солен чувствовали опасность, исходящую от безликой толпы. Как это они не заметили, что зверь-толпа вырос? Он рвётся с цепи, он почти порвал рабский ошейник.
Солен взяла долгую паузу: Винсент полагал, чтобы унять дрожь голоса.
– Моя семья знает семью Асседи двести лет, - собравшись с духом, начала Солен. Голос герцогини не дрожал. Легко, свободно, он нёсся ввысь, к крыше Академии и дальше - по спящей Доне.
–
Она спокойно, ровно повествовала об обманах и вероломствах Асседи. И Винсент подумал: первое знакомство с герцогиней Реддо станет знаковым событием для “Гроздьев”! Несомненно, это начало долгого и взаимовыгодного сотрудничества. Конечно, Солен сообщала только те факты, которые ни коим образом не бросили бы тень на фамилию Реддо, но и этих крупиц, никогда не печатавшихся в газетах, было довольно.
Агер, бывший у входа в читальню, уже несколько минут делал знаки подойти. Винсент решил, что вполне может оставить Солен: герцогиня увлечённо пересказывала трагедию семьи Меренсов, лишившихся титула по капризу Асседи. Он подошёл к Агеру.
– У тебя дело ко мне?
– Да. Ты просил узнать, откуда вести о проклятии carere morte появились за границей.
– Да. Узнал?
– Узнал, - Агер всё старался заглянуть в зал.
– Это Солен Реддо? Хороша!
– Она, - Винсент, покоробленный его ухмылкой, постарался встать так, чтобы заслонить Солен от недвусмысленного взгляда Агера.
– Говори же, что узнал?
– Петрус представил доклад об “особых изменённых частицах крови carere morte” на Втором Международном съезде Академии наук.
– Это я знаю! Что за Петрус?
– Он коллега вашего Морено. Они вместе работали над изучением проклятия carere morte.
– Понятно. Но я удивлён: кто позволил ему вынести это за пределы Земли Страха?
– Некто Филипп Латэ.
– Не может быть!
Винсент прекрасно помнил Латэ, старого главу Ордена. Тот любил сравнивать Дар с чудовищем и трепетал перед Избранным. “Этой силе должно оставаться тайной”, - внушал он Винсенту. Чтобы Латэ позволили вынести информацию о проклятии за пределы страны? Сумасшествие какое-то.
– Не может быть, Агер!
– Там, действительно, какая-то мутная история! Латэ после смерти Морено спокойно передал Петрусу все записи учёного, позволил сделать доклад на Конференцию, а потом вдруг резко изменил своё решение. Потребовал записи обратно, угрожал… Но тот не отдал записи, передал их за границу, и дело замялось.
– Интересно, - Винсент оглянулся: Солен уже заканчивала. Сейчас нужно улучить момент и увести её. Толпа радостно внимала герцогине, но какая же злая это была радость! Дыхание многоглавого зверя опаляло, крик из сотен глоток оглушал, валил с ног.
– К сожалению, придётся заняться этим позже, Агер, я скоро уеду.
– Куда?
– В Карду. Дэви оставил Дону, Избранная подтверждает это. И охотники переносят миссию в северную цитадель вампиров.
– О!
– Краткое междометие и всё, никаких иных проявлений удивления.
– Что же, бросаешь “Гроздья”?
“Меньше всего мне хотелось бы оставлять вас сейчас”, - мрачно подумал Винсент. Неуправляемость сторонников вызывала у него большую тревогу. Вслух он сказал:
– Я уезжаю на время. Скоро вернусь, и мы продолжим.
– Мы здесь справимся!
– заверил Агер.
– Люди Карды, хм-м… ты думаешь о том же, о чём и я?