По нехоженной земле
Шрифт:
испортилась. Засвежел до этого слабый юго-восточный ветер и повалил такой густой
снег, что ни о какой съемке, особенно при характере здешних берегов, не могло быть и
речи. Пришлось отпрячь собак, распаковать сани и весь день просидеть на месте.
Основное занятие в таких условиях — наблюдение за барометром. В этот день
оно, как и всегда, было не только скучным, но и не обещало улучшения погоды.
Накануне, в полдень, атмосферное давление равнялось 756,0
утра оно упало до 750,9, в полдень барометр показывал уже 746,7, а еще через три часа
— только 745,7.
Цифра угрожающая. Моряки при таком падении давления уже готовили бы свой
корабль к жестокому шторму. Мы тоже готовы были принять любую бурю. Палатка
стояла прочно, а сами мы, пожалуй, были бы рады хорошей встряске в атмосфере.
После нее можно было бы ожидать изменения погоды к лучшему.
Но ни шторма, ни бури не получилось. Здесь нередко мы попадали в жестокую
бурю при очень высоком стоянии барометра и часто убеждались, что падение давления
отнюдь не обязательно сопровождается штормом.
Так случилось и на этот раз. Правда, свежий и очень неровный ветер, при густом
снегопаде, развел за стенками [246] палатки заметную метель и лишил нас возможности
вести съемку, а следовательно, и продвигаться на север к желанной цели, но все же
бури, сопровождающей такое падение давления в южных морях, не было. Поднявшаяся
метель отнюдь не походила на шторм, ее голос скорее напоминал мяуканье котенка, чем
вой волчьей стаи.
— Не метель, а канитель! — ворчал охотник.
Но эта «канитель» держала на месте, что и раздражало нас. Мы то и дело
заглядывали на барометр, высовывались из палатки, пока не убедились, что на метель
сердиться бесполезно, надо запастись выдержкой.
Отмеченный минимум давления оказался предельным. Больше восьми часов
стрелка анероида не двигалась с места. Ветер и снегопад продолжались. Видимость не
превышала 40—50 метров. Потом давление стало медленно подниматься, и еще
медленнее начала улучшаться погода.
Наконец снегопад прекратился, ветер стих, облачность рассеялась, и мы, после
полуторасуточного томления, двинулись дальше на север.
Следующая стоянка была сделана уже днем 14 мая после 35-километрового
перехода. На всем протяжении генеральное направление нашего пути шло на северо-
запад, в соответствии с направлением берега Земли. Берег попрежнему был низким,
сложенным песками и глиной и окруженным отмелями. Отмели заканчивались
многолетним, когда-то торошенным льдом. Все острые кромки старых торосов успели
обтаять и сгладиться. Надо думать,
мель и уже не могли с нее сняться.
Вообще в ландшафте здесь безраздельно господствуют мягкие линии. Ни одного
излома, ни одного резкого поворота или подъема. Берег настолько отлогий, что не
всегда с первого взгляда можно понять, где ты находишься — на берегу или на льду.
Иногда нам приходилось раскапывать снег, чтобы точно знать — земля или лед под
нами. Только остатки сгладившихся торосов на границе отмели да приливо-отливная
трещина помогали ориентироваться.
Высоты в глубине Земли были незначительными и тоже отличались мягкостью
своих очертаний. Резко выделялся только все еще хорошо видимый пройденный нами
ледниковый щит. Но и его высота с этой стороны была небольшой. Лишь в конце
перехода впереди обозначилась новая куполообразная возвышенность.
В пути мы видели несколько стаек чистиков, летевших с северо-запада, а
навстречу им — впервые замеченную в этом году стаю моевок. Кроме них, вообще
первый раз на Северной Земле, увидели полярную сову. [247]
На береговом торосе, под которым разбили лагерь, обнаружили следы трех
медведей. Журавлев был уже готов пуститься на поиски зверей, но пришлось отклонить
это намерение. В медвежатине мы пока не нуждались, путь из-за выпавшего снега был
тяжел, а перегружать сани мясом прозапас было не в наших интересах, тем более, что
погода вновь испортилась, качался новый снегопад, который должен был еще больше
ухудшить дорогу.
Непогода опять удлинила наш отдых, хотя мы не испытывали в этом никакой
нужды. Восемь-девять часов и для нас и для собак было вполне достаточно, чтобы
восстановить силы для любого перехода, а снегопад задержал нас на целых
девятнадцать часов. Небо снова покрылось облаками. Валил такой густой снег, что
ничего нельзя было рассмотреть далее 30—40 метров. Температура воздуха поднялась,
давление опять упало. Снег на парусине палатки начал таять.
Только днем 15, мая нам удалось двинуться дальше. Боясь упустить
установившуюся погоду, мы были вынуждены оставить в покое двух медведей,
появившихся в районе нашего лагеря. Настроение охотника было испорчено почти на
весь переход.
Характер берега почти не менялся. Лишь впереди попрежнему виднелась
небольшая куполообразная возвышенность. Путь из-за рыхлого снега был очень труден.
Медленно, но неуклонно мы с каждым шагом приближались к щиту, поблескивающему