По нехоженной земле
Шрифт:
заливами, все проливы, [321] ряд мелких островов и проникли во внутренние области
Земли. Мы доказали, что Северная Земля не представляет сплошного массива, а
расчленена проливами на четыре крупных и ряд мелких островов, местами собранных в
небольшие группы. Этим наша экспедиция опровергла мнение скептиков о
невозможности реализации великой идеи Северного морского пути, утверждавших
после открытия Земли нереальность этого пути, поскольку в центре
непроходимый сплошной барьер. Две трети Земли нами уже были положены на карту.
Мы узнали рельеф Земли и степень ее оледенения, собрали богатые материалы о ее
внутренних областях и геологическом строении, о режиме окружающих ее льдов,
органической жизни, климате и прочих природных условиях.
Приоритет в ряде географических открытий и исследовании Северной Земли
принадлежал нам — советским людям, посланцам Советской страны. Нам же
принадлежали право и честь дать наименование отдельным частям Земли. Мы
закрепили за нашими открытиями любимые народом имена: залив и гора Сталина,
мысы Молотова, Ворошилова, Свердлова, Куйбышева, Фрунзе, Буденного,
Дзержинского, Карла Либкнехта и Розы Люксембург, залив Калинина.
Наступило время дать наименование отдельным островам. Решено было, что
центральный остров Земли будет называться в честь величайшего события, открывшего
новую эпоху в истории человечества, островом Октябрьской Революции; южный остров
будет носить имя Большевик, в честь нашей героической партии; а острова, лежащие к
северу от пролива Красной Армии, получают названия Комсомолец и Пионер, в честь
советской молодежи.
В тот же день радиоволны понесли в Москву весть о результатах первого года
работ экспедиции, о наших походах, о новых открытиях и о наименованиях островов,
заливов, мысов, проливов, навеки врезанных в карту мира. [322]
Целую неделю мы безотлучно провели на базе и вдосталь отдохнули. Пора было
вновь приниматься за дела. Их у нас всегда было достаточно, а сейчас должно было
наступить особенно горячее время.
Предстояла подготовка к новой полярной ночи, заготовка мяса для собак и
проведение некоторых летних работ в районе острова Седова.
В домике, по возвращении из похода, мы нашли идеальный порядок. Вася
закончил покраску. Теперь наше помещение блестело и играло белизной стен и потолка,
стало еще уютнее и приятнее.
Снаружи домик выглядел менее привлекательным, чем одиннадцать месяцев
назад: когда-то желто-розовое дерево успело посереть. Давали себя знать длительные
туманы и буйные полярные метели. Но домик был попрежнему
крепко и не требовал никаких работ по подготовке к зиме.
Глубокие сугробы вокруг растаяли. Земля успела подсохнуть, и мы увидели на
«дворе» накопившийся за зиму мусор — консервные банки, пустые ящики,
многочисленные обглоданные собаками медвежьи кости и всякий хлам. Первое, за что
[323] мы принялись, было наведение чистоты и порядка. Через два дня территория была
очищена.
Собравшись после этого на мыске, мы любовались нашим хозяйством, Я задал
своим товарищам вопрос:
— Как вы считаете — чего здесь нехватает?
Все задумались.
Полярники народ неторопливый — отвечают не сразу, зато солидно, спокойно.
— Пара высоких берез или развесистых лип не испортили бы картины, — ответил
Вася. — Но вряд ли мы их вырастим. Лучше я установлю мачты для направленного
приема. Они облегчат связь и оживят пейзаж североземельской столицы.
— А на кой леший деревья-то? — возразил охотник.—Разве белые медвежьи
шкуры хуже зелени? Смотрите, как они украшают наш город. Добавим десятка два-три,
и картина будет замечательная. Зелень-то что — облетит, мусор будет, а прибавим шкур
— склад мясом наполнится — тоже красота! Впереди-то опять четыре месяца темноты.
Потом выяснилось, что мысок нашего острова необходимо украсить репером{17}
с вековой маркой, а вон там, около лагуны, поставить футшток{18}, который будет
напоминать гибкую рябину, — предстояло провести пятнадцатисуточные ежечасные
наблюдения над приливами, провести и тахиметрическую съемку острова. Далее
поступило предложение отеплить магнитный домик. Это не обогатит пейзажа, зато
превратит теперешнюю фанерную будку в настоящий рабочий кабинет.
Так, вперемежку с шутками, мы обсуждали уже наметившийся план наших летних
работ и подготовки к новой зимовке.
Со следующего же дня мы приступили к выполнению самого плана.
* * *
Я говорю о планах летних работ, о летнем периоде, о лете... Чтобы у читателя не
создалось ложных представлений, необходимо рассказать, что подразумевается под
здешним летом. Июнь и июль нам уже знакомы.
Наше лето больше всего напоминало вторую половину апреля в средних широтах
и без какой-либо натяжки могло быть названо «мягким». [324]
Зноя здесь нет. Мы ходим в барашковых кубанках и не испытываем от этого
никаких неудобств, за исключением разве только случаев, когда приходится несколько