По нехоженной земле
Шрифт:
мыска и подбирала тушу. Запасы мяса у нас росли. В один из удачных дней мы добыли
две белухи, потом четыре, затем шесть. Но эти оказались последними. Звери сразу
исчезли, хотя привлекшая их сайка все еще бесконечной лентой продолжала итти вдоль
берега.
Охота кончилась.
Две туши белух были уже разделаны, четыре нетронутыми лежали на берегу, а
восемь, закрепленных на тросах, все еще плавали на воде против нашего домика.
Предстояла тяжелая работа
недельного охотничьего азарта и почти полной бессонницы были неспособны к работе.
Лучшее, что можно было придумать, — лечь в постель. Только после суточного
беспробудного сна соорудили подъемные приспособления я принялись за дело. Целую
неделю мы крутили ворот. Одна за другой тяжелые туши медленно, миллиметр за
миллиметром вытягивались на берег. Самый крупный экземпляр белухи достигал в
длину 5 метров 27 сантиметров, а самый маленький был случайно подстреленный
сосунок, длиною 1 метр 73 сантиметра, весивший около 200 килограммов. [339]
Только появляющиеся медведи да морские зайцы, подходившие близко к берегу,
отрывали нас от работы. Тогда мы отвлекались от разделки белух и еще больше
пополняли запасы мяса.
В результате в половине октября, накануне новой полярной ночи, мы обладали
такими запасами, о которых не могли и мечтать.
С августа по 15 октября мы добыли: 1 моржа, 9 морских зайцев, 14 белух, 24
медведя и 50 нерп. Наш склад заполнился под крышу. Кроме того, большой бунт
заготовленного мяса лежал на острове Голомянном.
Так мы использовали период изобилия в Арктике и вновь могли спокойно ожидать
наступающую четырехмесячную ночь. Мы теперь были уверены в сохранении наших
собак, а следовательно, и в окончании работ по съемке Северной Земли весной
следующего года.
Домашнее хозяйство
Снова пришла четырехмесячная ночь. Жизнь наша и занятия стали беднее
событиями. Подходящее время, чтобы рассказать о нашем домашнем хозяйстве, о
кухне, о питании на базе и о всех, по выражению Журавлева, «бабьих» работах. В них
нет ни романтики, ни напряженной борьбы с природой, но это одна из важных сторон
нашего быта, тесно связанная с успешным выполнением задач экспедиции.
У нас нет ни повара, ни хлебопека, ни прачки и вообще никакого обслуживающего
персонала.
Сами мы до этой экспедиции тоже были далеки от занятий бытовыми мелочами, и
многое в этой области было для нас неизведанным.
Самые простые навыки в домашнем хозяйстве, конечно, нам были известны.
Каждый из нас умел, например, заварить чай, зажарить яичницу, подмести пол или в
походных условиях приготовить
назвать и супом, и борщом, и щами.
До настоящих высот домоводства мы доходили здесь, как говорится, своим умом.
Сначала многое нам казалось более трудным и сложным, чем переход на собаках в
полярную метель. Поражало многообразие всех свалившихся на нас обязанностей,
необходимых для налаживания питания, культуры жилища и, в конечном счете,
сохранения нашего здоровья.
Самым сложным делом была кухня. Многое далось нам не сразу, и первое время
не обходилось без казусов, иногда печальных, но чаще всего комичных. [340]
Еще перед отправкой в экспедицию мы договорились, что домашним хозяйством
будем заниматься все без исключения; кухонная деятельность будет такой же
обязательной и достойной работой, как, например, работа с теодолитом,
метеорологические наблюдения, охота на зверя или работа на радиостанции. Как только
наша группа оказалась на острове и приступила к самообслуживанию, я объявил об
очередности недельных дежурств. Этот порядок сохранялся все время и нарушался
только тогда, когда мы отправлялись в поход и, таким образом, выбывали из очереди.
Наша «домохозяйка» обязана наблюдать за порядком, подметать и протирать
полы, топить печь, проветривать помещение, выпекать хлеб, мыть посуду, готовить
пищу, заправлять, в случае перебоев с электроэнергией, керосиновые лампы, добывать
и растапливать глыбы снега и льда, ходить на «базар», помещающийся в
продовольственном складе, будить товарищей к завтраку — в общем делать все, что
делает домохозяйка на любой широте земного шара.
Немало забот требуют и «дети». А их у нас всегда достаточно. Сейчас подрастают
изящная Аэлита, маленькая и хлопотливая Ихошка, солидный и важный Тускуб,
горячий и непоседливый Гор, мечтательный и несколько медлительный Лось, буйный,
всегда ищущий повода к драке Петух и, наконец, пухлый, забавный лакомка с несколько
странным именем Перевернись.
Это прекрасные «ребята», наша утеха и надежда. Весной они пополнят
уменьшившуюся свору наших четвероногих помощников, пойдут в упряжку и помогут
закончить съемку Северной Земли.
Рождение их совпало с чтением нами «Аэлиты» Алексея Толстого, и поэтому
большинство щенят получило имена марсиан. Но имен героев романа нехватило на всю
семью. Двое ползунков оставались безымянными, пока не встали на лапы и не
проявили своего характера. Один из них с младенчества начал драться и за свой боевой